— Бен, это… не настолько уж и ужасная ложь.
— Нет?
— Угу. — Рей на мгновение кусает ноготь большого пальца. — Я сама была не лучше.
— И всё же, если ты чувствуешь…
— Я не расстроена, — говорит она мягко, но решительно. Рей как-то странно смотрит на него — как будто он должен что-то понять. Как будто она хочет, чтобы он скинул с себя защитную скорлупу. Как будто она сама что-то поняла и ждёт, что он последует её примеру. — Вовсе нет. Я… о другом. — Её губ касается улыбка. — Я вот рада, что ты запомнил меня с того дня.
— Ага. — На велосипедном руле кое-где скололась краска в виде звезды. Бен проводит по этому месту пальцами, ощущая влажную ржавчину. — Тебя трудно не запомнить.
— Ха! На самом деле нет. Я никто. Была никем. Просто частичкой новой когорты людей с гораздо большим опытом и талантом, чем у меня. — Рей фыркает и смотрит себе под ноги. Ей приходится идти чуть быстрее, чтобы не отставать от широкого шага Бена. — Я люто ненавидела свой первый год. Думала… думала, не вывезу. Просто не смогу.
И надо сказать — ничего удивительного. «Отсев очень жёсткий, особенно перед этапом выдвижения кандидатур», — хочется сказать Бену, но вместо этого он произносит:
— Ты помнишь свой первый доклад?
— Который я делала на первом году обучения?
— Да.
— Ага, помню. А что?
Бен чувствует, как уголок его губ дёргается.
— Свою короткую презентацию ты назвала сверхскоростной и вставила в слайд картинку из «Следующего поколения».
— О да. — Рей тихо смеётся. — Не могу поверить, что ты это помнишь!
Тебя трудно не запомнить, Рей.
— Да, помню.
— Никогда бы не подумала, что ты фанат «Стар Трека».
— Угу. Был такой период.
— А сейчас?
— Да ну не знаю. — Бен украдкой смотрит на неё. — А ещё помню тот пикник. Когда мы попали под дождь. Ты играла в догонялки с детьми Кеннеди. Бог мой, казалось, что этому не будет конца. Они не унимались. Ему пришлось в буквальном смысле отрывать от тебя самого мелкого, чтобы затащить его в машину.
— Ага. — Рей с любопытством смотрит на Бена. Лёгкий ветерок треплет ей волосы, но, кажется, она не возражает. — Не думала, что ты любишь детей. Скорее, наоборот.
Он вскидывает бровь.
— Я не люблю людей, которым по двадцать пять лет и при этом они ведут себя как дети. Я не против малышни. Даже если их трое.
Бен и сам не знает, зачем это говорит. Почему он готов перечислять всё то бесчисленное количество раз, когда она появлялась в его жизни последние два года, — такая беспечная и ничего не замечающая — только для того, чтобы исчезнуть, когда Бен позволял себе изучить её, узнать её; разобраться в том, из-за чего так тянуло к ней, что заинтриговало в этой девушке, которая казалась слишком молоденькой, слишком прекрасной. По ошибался, впрочем, как и всегда. Особенно когда намекал, что Бен был страстно влюблён в Рей, что он вожделел, изнемогал от желания с того самого дня, как встретил. Нет. Он же едва её знал.
Но он всегда замечал её. Замечал и наблюдал. Что, на самом деле, происходило впервые в его жизни.
— То, что ты меня знал… Знал, кто я — это как-то связано с твоими… причинами?
— Причинами? — спрашивает Бен, будто не догадывается о чём речь.
— Ты делал вид, что встречаешься со мной. Ты выручал меня.
Это трудно объяснить. Просто Бен по своей сути низменное, эгоистичное существо, но он правда не думал, что из их договорённости что-то выйдет. Не было никакого плана, махинаций. Он просто хотел защитить Рей, да и просто узнать её. Познать, в чём же её секрет.
Он и не предполагал, что… никогда. Никогда не предполагал.
— Рей, я хотел, чтобы ты была в безопасности.
— Я знаю.
Он с облегчением кивает.
— Я знаю это, — повторяет она вновь. Её пальцы тянутся к его губам, чтобы прикоснуться к ним. — Я знаю. Но неужели это всё?
Бен с трудом сглатывает.
— Нет.
Каждый раз эта девчонка умудряется вытянуть из него правду.
— Нет, — задумчиво повторяет она. А затем её глаза широко распахиваются. — Кстати, мы уже пришли.
Рей показывает на высокое кирпичное здание — старое и немного обшарпанное, хотя не такое уж и ужасное, как могло бы быть, особенно учитывая, сколько сейчас платят аспирантам. Вход окружают зоомагазин и похоронное бюро, и Рей замечает, как глаза Бена бегают от одной вывески к другой, отчего она закусывает щёку.
— Как бы остроумно ты сейчас ни собрался пошутить, я наверняка всё это слышала уже раз десять.
— Понимаю. — Бен оглядывается по сторонам. Что ж, пора прощаться. — Мне отнести велосипед наверх?
— Да нет, ему и здесь будет неплохо. В любом случае он мокрый. И я обычно прицепляю его тут. — Она указывает на небольшую стойку, прямо рядом с одинокой берёзой, которая наверняка повидала на своём веку немало.
— И его не украдут?
— Не, здесь точно нет. Тут можно спереть и что-нибудь получше. Например, велик Финна, у которого целых два функционирующих тормоза.
— Ну просто высший пилотаж.
Когда Бен опускается на колено, чтобы закрепить велосипед у стойки, он думает о том, что мог бы достать ей новый. Хороший и прочный, с более чем двумя скоростями и цепями, который не выглядит так, будто пережил Первую мировую войну. Велосипед, что прослужит ей хотя бы до окончания аспирантуры. Может быть, он просто купит его и привезёт сюда, перекусит хлипкий замок кусачками и выбросит эту колымагу; заменит на что-то получше и оставит в её жизни частичку себя. Или он мог бы просто попросить По передать велосипед Рей, придумать какую-нибудь отмазку, чтобы она не подумала, что всё это его рук дело. Да, именно так он и поступит.
— Бен, — слышит он её голос, и, подняв глаза, он снова видит этот задумчивый, глубокий взгляд. Как будто она была погружена в себя, наблюдая за ним всё это время. — Ты не похож на других.
Странное заявление. Совершенно не вписывается в ситуацию. Хотя вряд ли Рей что-то под этим подразумевает.
— Разве все люди не разные? Генетика, динамика развития и всё такое.
— Да, верно.
Бен выпрямляется, неторопливо отходит от стойки, и вот теперь Рей уже смотрит на него, подняв голову. Между ними больше нет велосипеда — лишь свежий ветерок и то расстояние, которое Бен заставляет себя держать.
— Разве каждый человек не прекрасен и уникален, как снежинка?
Рей улыбается, плотно сжав губы, и его сердце замирает.
— Наверное, я ошибалась. И дело вовсе не в том, что ты другой. А в том, что ты такой же.
— Такой же?
— Как я.
Бен мог бы сказать, что они настолько же разные, как ночь и день. Мог бы. Но у этих слов вкус лжи, поэтому они так и остаются невысказанными.
— Рей…
— Дело в том, что я ошибалась. — Она теребит прядь волос, а затем опускает руку. — И, как выяснилось, слишком сильно.
— Я бы не стал так утверждать. — Бен старается говорить непринуждённо, но Рей не улыбается. Она просто смотрит на свою ладонь, не обращая на него внимания, погружённая в собственные мысли. — Рей, что ты…
— Это просто… ошибка первого рода. И это пугает. Неимоверно пугает.
Бен хмурится.
— Ошибка первого рода?
— Ошибочное отвержение.
— Я знаю, что значит ошибка первого рода…
— Да. Конечно. Просто… для меня это настолько ужасно. Что я могу неправильно понять ситуацию, убедить себя в том, что не соответствует действительности. Увидеть то, чего нет только потому, что я хочу это видеть. Не это ли худший кошмар для учёного?
— Верно. — Бен не уверен, что понимает. — Поэтому в своих анализах ты устанавливаешь настолько низкий уровень значимости…
— Но и ошибка второго рода — это тоже плохо.
Её взгляд устремлён на него — неуверенный и твёрдый одновременно. Словно она боится того, что собирается сказать, но всё ещё полна решимости. Для неё это важно, но…