— Ориель, — сказал я, — каким ветром тебя сюда занесло?
Он продолжал стоять на пороге все с той же идиотской улыбкой на лице, не обращая никакого внимания на проливной дождь.
— Привет, Джон Мун, заплесневелая ты старая крыса!
— Сам такой. Не хочешь ли зайти?
— …
— Я говорю: «Не хочешь ли зайти?»
— Ты ничего не замечаешь?
Вид у Ориеля был ужасно разочарованный.
Я внимательно его осмотрел. К чему он клонит?
— Ну ладно, вижу, что ты… ну… совсем промок?
Он пожал плечами.
— Мне надо бы уже привыкнуть к твоим афоризмам, — тяжело вздохнув, назойливый приятель энергично сунул мне в нос мокрый цилиндр. — А это что, это что, по-твоему?
— Это всего лишь шляпа, — ответил я.
— Именно так.
— А ты чего хотел?
— Джон, — начал он и вошел в прихожую, даже не вытирая ноги, — Джон, сегодня утром эта шляпа была цвета морской волны. Слушай, а где Пруди?
— Отправилась на пьянку, — ответил я, проводя его в комнату. — Цвета морской волны, говоришь?
Ориель окаменел в явно оскорбленной позе.
— Ты что же, ничего не видишь? Теперь она черная.
— Ну и великолепно, — ответил я, взяв цилиндр. — Но, видишь ли, мне кажется, что она больше похожа на шляпу цвета морской волны.
Он вырвал цилиндр у меня из рук.
— Просто не понимаю, как только ты можешь… Что?
— Она цвета морской волны, — повторил я. — Твоя шляпа цвета морской волны. А вовсе не черная.
Обалдевший эльф поднял цилиндр повыше и уставился на него, нахмурив брови.
— Цвета морской волны?
— Определенно.
— Но с оттенком черного.
— Цвета морской волны, — настаивал я. — К тому же очень плохо сшитая. У кого ты ее заказывал?
Какое-то время он посвистывал сквозь зубы, затем начал оглядываться в поисках места, куда можно было бы себя уронить. Наконец Ориель выбрал для этого мое любимое кожаное кресло.
— Я бы с удовольствием выпил немножечко бренди, — сказал он.
Мне оставалось только отправиться на кухню. Там с оскорбленным видом меня ожидала оставленная бутылка. Ко времени моего возвращения в комнату Вауган Ориель превратился в огромный разваливающийся каркас, у ног которого стоял цилиндр. Я протянул ему бутылку. Он дрожащими руками взял стакан и осушил одним глотком, глаза его смотрели куда-то в даль. Можно было сказать, что эльф постарел на двадцать лет.
— Знаешь, — сказал я, — возможно, это была ошибка, моя ошибка. Кажется, она настоящего черного цвета.
— М-м-м?
— Твоя шляпа, — уточнил я, поднимая предмет преступления. — На самом деле это не так уж и важно. Цвет морской волны в действительности просто одна из разновидностей радикального черного цвета.
— Угу, — вздохнул Ориель, откидываясь в кресле.
Цилиндр был возвращен на пол.
— Я полное ничтожество, — продолжил эльф. — Ничтожество, ничтожество. Самое настоящее оскорбление для всех законов магии. Это просто поразительно. Через три дня у меня экзамен за первый курс, а я не могу изменить цвет собственной шляпы.
На это было нечего ответить. Каждый год разыгрывалась одна и та же комедия.
Ориель отправлялся сдавать экзамены за первый курс и с треском проваливался.
Насколько мне известно, он был единственным представителем своей расы до такой степени неспособным к практическим приемам искусства магии. Его уровень некомпетентности уже сам по себе являлся чудом.
На данный момент я прекрасно знал, что меня ожидает дальше: он снова провалится (экзамен за первый курс заключался в том, что надо было подняться в воздух и перевернуть вокруг себя стол весом в восемьсот фунтов). А мне придется, о ужас, там присутствовать для того, чтобы собирать обломки. Одна только мысль о перспективе утешать этого двоечника ввергала меня в уныние.
И все же он, со спутанными мокрыми волосами, чересчур длинными штанами и высоким цилиндром цвета морской волны, вызывал во мне какую-то жалость. С другой стороны, Ориель начал меня раздражать и действовать на нервы. Черт подери, он что, не может понять — я нахожусь на пороге смерти? Разве нельзя его попросить хоть немного подумать о моих собственных проблемах?
— Очень хорошо. Большое спасибо.
Эльф открыл один остекленевший глаз.
— Что?
— Извини. Я знаю, что ты просишь от меня только то, что в моих силах.
— Да? О, нет, нет. Это было бы слишком большим свинством по отношению к тебе, разве не так?
— Не имеет значения.
Вауган был настоящим мастером переводить разговор на другую тему. Он поднялся, вытянулся на своих длинных ногах и осмотрел мою комнату и выставленные там ценности (несколько вымпелов за честную игру, да еще подаренную мне матерью вазу, мою гордость) с совершенно безразличным видом.
— Я стою на пороге смерти, — заявил он, зевая. — И с удовольствием выпил бы еще стаканчик этой гадости.
Пришлось налить ему следующий стаканчик бренди, который он осушил гораздо быстрее, чем первый. Я собрался задуматься над некоторыми серьезными вещами, но тут, к моему удивлению, Ориель обнял меня, а потом в течение целой минуты крепко держал за плечи, внимательно глядя мне в глаза.
— В этом городе не бары, а пустое место, — грустно пробормотал он.
Я кивком согласился с ним.
— Меня можно только пожалеть, — продолжал эльф.
Я безуспешно попытался высвободиться из его объятий.
— Ты просто ходячая катастрофа, старый бобер.
— Может, обойдешься без подобных замечаний? — заметил я.
— Не имеет значения. Знаешь, мне довелось прочитать твое интервью в «Утре волшебника».
— Ну и?
Он снова уселся в кресле и с удовольствием вытянулся, ища взглядом бутылку бренди, предусмотрительно спрятанную мной за спину.
— Смех, да и только, — улыбнулся Вауган. — Ради всех Трех Матерей, я просто умираю от жажды.
Где-то на северной стороне раздался удар грома. Я подумал о том матче, который ожидает меня сегодня вечером. Почва вся размокла. В игре с Потрошителями это, возможно, будет нам на руку. Живые мертвецы, ощутив такую влажность, определенно с ума от радости не сойдут.
— Вас сегодня разнесут в пух и прах, — весело заверил эльф, рассматривая лепку на потолке. — Ну-ка, старый таракан, достань из тайника свою бутылочку. Твои прогнозы, фу-у-у… Как бы мне развеселиться! У тебя нет сигары или чего-нибудь в этом роде?
— Ориель!
— М-м-м?
— Можно поинтересоваться, почему ты сюда пришел?
— На улице дождь, — ответил эльф. — Эх, старый скарабей, мне просто надо с кем-то поговорить, ясно?
— Еще бы не ясно. Вот уже пять лет как…
— Только ты один меня понимаешь, знаешь об этом? Мой папаша обещал снять меня с довольствия, если я провалю этот экзамен.
— Это уже третий раз как он…
— И поверь мне, это не та угроза, которую отец так просто забудет.
— Может и так, — согласился я. — Но знаешь, через четыре часа у меня матч, и если мы его проиграем…
— Только ты, ты, ты один, — простонал эльф, поднимая цилиндр. — Черт подери, эта сволочь прекрасного цвета морской волны. Никогда в жизни не видел более настоящего цвета морской волны, а поверь мне, я все же успел достаточно пожить. Так где та сигара, которую ты мне обещал?
— Ориель, но…
— Через три дня, — продолжал он, не обращая на меня никакого внимания. — Через три дня или пан, или пропал. Взлет и падение. На крутящемся камне мох не нарастает.
Сколько в кувшин не лей воды…
— Ради всех дьяволов ада, Ориель! — воскликнул я и внезапно вынул из-за спины бутылку с бренди. — Вся моя карьера зависит от того, как мы сыграем сегодня вечером, ты меня слышишь?