Глава десятая
Отбор войска
Мы…
Беда наша в немногочисленности нашей… Но еще беда в том, что даже при этом мы враждуем – воюем между собой… Увлекаемы безумными, шаманствующими и беснующимися, непонятливы к пытающимся дать разум, уродливы непризнанием вождей своих оказываемся…
Мы…
Легенды о древних правителях
Старик Усун в сурте совета был огорошен сообщением, что с уходящей на север ставкой отправятся лишь три мэгэна, составленные из разных родов – по одному сюну от каждого. По своему обыкновению, он долго переваривал сказанное Мухулаем, наконец недоуменно спросил:
– А разве вы не дадите мне моих усунов?
– Нет, – был категоричен Мухулай, – твои усуны – главная опора здесь! Здесь решится – быть живу или умереть! Поэтому здесь останется лучшее войско.
Старик приободрился и воспрял духом: ему было очень приятно, что так высоко ценят его усунов!
– В таком случае дайте мне таких мэгэнеев, которые могли бы держать в руках это разношерстное войско, – тотчас согласился старик.
– А кого ты хотел бы предложить?
– Не знаю… Ума не приложу, как командовать таким войском? Как неорганизованных, но послушных икирэсов объединить с быдаа, не признающими над собой никакого начальства?! Или упрямых адар-хадаров, которые ель будут тащить за комель, лишь бы было по-ихнему, с хвастливыми барылысами? Если только разделить всех и держать по отдельности? Так ведь еще и передерутся…
Мухулай не мог ответить на этот вопрос: он выполнял приказ хана, который не до конца понимал. Знал лишь, что Тэмучин всегда смотрит намного дальше, чем способны видеть все остальные.
– Не надо никого делить, – пришел на помощь Джэлмэ, – просто тебе в помощники нужен такой мэгэней, который бы всех держал в руках!
– Но при этом не лез в драку с племенами, попадающимися на пути. Чтоб умел ладить миром… Особенно надо остерегаться наших родственников хоро-туматов.
– Хорчу… – сказал старик, улыбнувшись.
– Хорчу! – разом повторили приближенные хана, также заулыбавшись.
Прошло много лет с той поры, когда Хорчу прибыл в подарок от Джамухи, чтобы, согласно предсказанию своего сна, получить за службу у Тэмучина тридцать жен. За это время заика стал одним из виднейших военачальников войска монголов. Смешной в быту, он отличался необычайной крутостью и суровостью на поле брани. Жены у него до сих пор не было ни единой, ибо дни и ночи он проводил в седле, самозабвенно оттачивая с каждым нукером своего мэгэна умение воевать. Его мэгэн был всегда примером жесточайшего порядка.
– Хорчу? – улыбнулся и Чингисхан, когда Джэлмэ, докладывая о переговорах с Усун-Турууном, назвал имя мэгэнея, который, по общему мнению совета, более других подходил для командования войсками, отправляющимися со ставкой. Чуть подумав, Тэмучин одобрительно кивнул: – Хорчу справится.
– Хан, позволь сказать, – не выдержал своих сомнений Мухулай. – Я боюсь, что каждый род отдаст со ставкой свой худший сюн… А в ставке будут твои дети и мать… Может, все-таки отправить с Усуном его усунов?
– Подумайте с Джэлмэ лучше вот над чем: почему один род так силен и надежен, а другой нет? Что, среди малочисленных икирэсов нет смелых и ловких, нет героев?! Есть. Нельзя все валить на сильных, нужно слабых подтянуть до сильных!
Мухулай вышел из сурта хана и остановился в удивлении, увидев людей из рода еджи. Они погоняли караван навьюченных тяжелой поклажей верблюдов. Глядя на них, Мухулай как бы впервые открыл для себя то, что хорошо знал: люди из рода еджи всегда возят с собой много всякого барахла. Даже на войну они тащат с собой все хозяйство! Их за это ругают, смеются над ними, но, с другой стороны, чуть чего, бегут к ним: в любой момент у них можно найти от иглы до лишнего котла. А вот ходжугурты, те наоборот: сколько им ни говори – то возьмите, это, все равно отправятся чуть не голяком, а потом будут голодать и мерзнуть. Правда, в отличие от хлипких и неповоротливых еджи, хорджугуты необыкновенно выносливы и легки на подъем. Прежде для Мухулая все это было само собой разумеющимся, но если действительно, как говорит хан, научиться использовать в войне разные качества родов, передавать умение одних другим?
Джэлмэ, также поглядев на караван рода еджи, вскочил на коня, и рука сама потянула узду в сторону стана мэгэнея Аргаса. Старик уже третий год собирал в один сюн лучшую молодежь всех тридцати монгольских родов и обучал ребят военному искусству. За эти годы двенадцать его воспитанников, будучи совсем юнцами, стали сюняями, двадцать семь – арбанаями!