– Благодарю тебя, благородный воин! – посветлел лицом Чулбу, сложил руки лодочкой и, поднесши их ко рту, прокричал в сторону пасущегося табуна: – Ах-ху-у-у!.. Ху-у-у!
Головы всех оборотились туда, где на воле гуляли кони, и люди увидели, как тревожно поднял морду белый тонконогий жеребец и замер, насторожившись.
– Акмо-о-о-ол! – прокричал Чулбу.
И все увидели, как жеребец прянул из табуна вмах и понесся на зов. Следом старалась черная кобылица, весело наклонив голову и кося глазом, она летела вслед за Акмолом на крыльях любви и молодости. Через малое время толпа расступилась, давая паре проход к Чулбу.
«Убежит!» – глазами говорил Тюргену его пожилой соратник, когда Чулбу вскочил на спину радостно пофыркивающего Акмола.
«Стрела догонит…» – отвечал взглядом Тюрген.
«Пусть хороший воин умрет хорошо…» – согласился старик, заряжая лук и поглядывая то на Тюргена, то на улыбающегося Чулбу.
«Погоди!» – показал Тюрген жестом.
Найманы радовались происходящему так, словно жили последний день и понимали цену каждого мгновения жизни. Они хлопали друг друга по плечам, цокали языками и восхищенно покачивали головами, глядя, как Чулбу вздыбил коня и осадил его, обняв руками за шею и шепча что-то на ухо. Трогать коня с места Чулбу не стал, подтвердив тем самым свой ум и свое благородство в ответ на благородство Тюргена.
Потом нукеры увели Чулбу-тойона и двенадцать юношей.
Монголы, галдя и смеясь, сели на коней и ускакали. Караульные спустились на берег и развели костры с явным намерением готовить пищу.
Нарыв лопнул.
Чулбу с друзьями отвели к подножию горы, синеющей на расстоянии примерно кес от их лагеря, и надели на ноги каждому деревянные кандалы с железными замками. Кровом их стало подобие шалаша, ложем – охапки вкусно пахнущей травы.
– Ты знал, Чулбу, кто подстрекал?.. – лишь сейчас прозвучал вопрос, который мучил каждого из двенадцати.
– Нет, – ответил он. – Все было сделано так, словно надо перейти реку, а брод знаю только один я. Сейчас понятно, что в случае неудачи мы с вами должны были стать жертвами, как любопытные суслики!.. Монголы все знали еще до начала нашей возни!..
Четыре дня прошло в разговорах о том, что их ждет верная казнь. Все готовы были принять ее с достоинством, граничившим с вялостью и равнодушием ко всему.
На пятый день услышали стук копыт и голоса монголов. Они привезли жалкого Холохоя, который пытался оклеветать Кехсэй-Сабараха. Проковыляв в кандалах к выходу из шалаша, узники увидели, как того спихнули с арбы и волоком подтащили к ним.
– Встань, тюфяк! – приказал ему звонкоголосый тойон.
Тот встал, едва держась на ногах и покачиваясь. Лицо его распухло от побоев. Удары хлыста иссекли кожу. Одежда задубела от крови и грязи. Соратники Чулбу, еще не отведавшие ни одного удара плетью, старались не смотреть на Холохоя.
– Говори! – рявкнул звонкоголосый.
– Я… Настоящий… Я… Тот человек, который… все задумал и привел в действие… – произнес с трудом Холохой. – Я и те… старики… Я назвал их имена…
– Благодарите Холохоя, глупцы! – погрозил рукоятью плети тойон. – Его признание спасло ваши жизни! Ждите!..
Подскочили нукеры, ударом рукояти плети в затылок свалили Холохоя, завернули его в войлок и зашили, как в мешок.
– Он тоже хотел жить – потому и сознался! Но он недостоин жизни! – крикнул тойон звонко – и монголы пустили коней вскачь, увозя Холохоя в войлочном мешке. Холохой был еще жив, но уже мертв.
– Почему молчишь, Чулбу? – спросил кто-то.
– Мне нечего сказать, – ответил Чулбу.
«Подобной смерти нам удалось избежать… – подумал он. – Часть вины с нас снята и убивать нас будут без затей…»
– Пой, Яхсыт!
Глава двадцатая
Последние выйдут вперед
Жизнь среднего мира переменчива, течет, как вода, постоянно меняется, нет никого, кто бы навсегда стал правителем.
Каким бы всемогущим ни возомнил он себя в свое время – все равно когда-нибудь задние выйдут вперед. Идущие же сегодня впереди превратятся тогда в идущих следом.
Легенды о древних правителях
Хан удивился прибытию Сюбетея. Обычно он являлся только по зову. Что за новости он принес, какие неотложные дела привели его? В отличие от своего старшего брата Джэлмэ, Сюбетей был слеплен из другой глины. Если Джэлмэ чуть выше среднего роста, то Сюбетей высок; Джэлмэ грузен и неповоротлив – Сюбетей в бою стремителен, как бросок змеи; Джэлмэ умеет говорить, как все урангхаи, звучно и ладно – Сюбетей невозмутим, мрачен и молчалив. Так разделила природа единое целое.