«Сомнительно… – думали о его словах рабы. – Один Создатель знает, какие муки ждут нас впереди! И не лучше ли умереть на бегу, чем быть ведомым за веревочку, как скотина, на торги!»
Но Ханай не был бы богатым, если бы не видел на три аршина в землю. Он умел из беременной тучи сделать юное облачко.
– Не гневите Бога! – проповедовал он. – Вспомните своих товарищей, чьи глаза вылущили вороны! Зачем же, по-вашему, Господь даровал вам, презренным, жизнь? Не будь его воли, вы давно бы стали пищей тех, кто имеет крылья, чтоб летать, и лапы, чтоб бегать! Господь даровал вам еще одну жизнь, и надо думать о том, как врасти в нее, а потом из нее вырасти!
– Истинно говоришь, хан! – прозвучал чистый детский голос. Все обернулись и увидели подростка, которому на вид было чуть более десяти лет. – Господин мой! Будь для меня солнцем и луной! Возношу свои мольбы до небесных ушей Бога: продай меня! Подари мне счастье жить новой жизнью!..
Речь его поразила и взрослых.
Ханай не удержался и почесал лохматый затылок:
– Как продать? Сынок, ты чей, откуда взялся? Я еще не встречал человека, который просил бы его продать!
Мальчика звали Илдэгис. Он сказал так:
– Кто мои родители, откуда родом – не скажу, хочу забыть. Но обратно не вернусь. Мое счастье – впереди!
– Откуда в тебе такая вера?
– Бог меня вразумляет, он говорит мне, что проживи я на своей родине хоть до ста лет – жизнь эта будет бесславной! Там нет благодарности и уважения к людям, которые чем-то выделяются из множества согбенных в добровольном рабстве! Я решил бежать и продаться тому, кто оценит мои стремления!
Народ недоуменно загудел – вокруг мальчика образовалась пустота.
– Сколько же тебе лет, что ты так… хм… необычно рассуждаешь?
– Мне уже тринадцать!
Ханай удивленно поднял брови:
– А я думал, пять! Такой заморыш! Кто ж тебя купит?
Смеялись и рабы, и охранники, оглядывая впалый живот и проступающие сквозь кожу ребра.
– Меня купит равный мне по уму! – едва не плача от обиды, отвечал Илдэгис.
– Ум?! Ум можно выбить одним хорошим ударом кулака! – Ханай показал, как это делается, ударив себя кулаком по колену.
– Что ж… – сказал мальчик. – Безумному все равно – он счастлив!
– О, несчастный! – снова удивился Ханай и обвел взглядом своих охранников, словно бы призывая удивляться вместе с собой.
– Я прошел пешком степь шириною в тридцать кес, – размазывая слезы по щекам, продолжал мальчик. – У меня хватило сил не умереть без пищи и воды, а всего лишь исхудать! Тойон мой! Прошу-умоляю: не гони меня! Если я благополучно доберусь до Иранской земли, буду молиться за тебя! А если добьюсь своего и с Божьей помощью стану благородным тойоном, то отправлю тебе целый караван богатства! Ты получишь иранские ковры и серебряные чаши из Индии, золотые монеты и самоцветные камни, жирных верблюдов и тонкорунных овец!..
Смеялись все.
Купец, довольный тем, что ему удалось развеселить рабов таким неожиданным способом, подошел к мальчику и потрепал его по голове, ероша волосы.
– Уговорил, уговорил… – сказал Ханай, вытирая о халат руку, приласкавшую мальчика. – Я беру тебя, гнилой товарец! Я постараюсь продать тебя, котел с проржавевшими боками, я добр: пусть убедятся все, имеющие глаза и уши! Эй, жалкие нохои! Вымойте этого… хе-хе! говорящего осленка в трех водах, оденьте его в блестящие одежды и накормите так, как накормили бы большого тойона: едва ли не до смерти! Продам мальчишку, если кто позарится!
Отец Илдэгиса был ничем не хуже других отцов.
Мать Илдэгиса сердечно любила сына.
А он захотел быть проданным, полагая, что единственный путь достижения славы лежит через рабство. Откуда такие мысли?
Этой зимой объявился в родительском доме его старший брат Байталай. Семь лет прошло с той поры, как Байталай пропал без вести в одном из жесточайших сражений. Оказалось, что под ним убили коня, а сам он стал пленником и попал в рабство. Местом его обитания была Иранская страна, а хозяином – великий воин Масуд-султан. В рядах воинов Масуд-султана Байталай бился на самых опасных рубежах и пролил много своей и чужой крови, чем доказал свою преданность султану.
– В обычае той страны, – рассказывал брат, – возвышать и отличать верных и преданных чужеземцев… А я служил честно, и через пять зим был удостоен чина тойон-мэгэнея, разве этого мало? Мог ли я здесь, на своей родине, взлететь так высоко, куда и мечтами залететь может лишь легкомысленный бездельник!..