Вечер прошёл довольно приятно. Нацу в основном отмалчивался, взяв на себя роль внимательного слушателя. Лисанна рассказывала о своей семье: отце, маме, единокровных брате и сестре — и делала это так живо и интересно, что прерывать её абсолютно не хотелось. Драгнил в общих чертах знал их историю со слов самой Миры: когда той исполнилось тринадцать, их с Эльфманом родители развелись, однако мистер Штраус не бросил ни детей, ни теперь уже бывшую супругу, продолжая поддерживать с ними общение и помогая материально. Через год он снова женился и уехал за границу, где стал отцом в третий раз. Старшие дети с удовольствием приняли младшую сестрёнку, поначалу довольствуясь лишь телефонными разговорами о малышке с отцом, а позже, когда Лис научилась худо-бедно писать и читать, ещё и сообщениями, уже от неё лично. Лет пять назад к этому добавились короткие двухнедельные визиты раз в год летом — плотный учебный график Лисанны и разделяющее их большое расстояние не позволяли видеться чаще. Нацу обычно всегда знал о приезде младшей Штраус (Мира не могла не поделиться приятной новостью с другом), но по иронии судьбы они так ни разу и не встретились за это время. До сегодняшнего утра.
Нацу задержался в «Эдоласе» почти до закрытия и, прощаясь, на автомате в ответ на предложение заходить ещё сказал: «Непременно», даже не предполагая, что буквально на следующий же день ему захочется исполнить своё обещание: пустая квартира давила на нервы гулкой тишиной, с которой не смог справиться даже работающий телевизор. Однако он заставил себя остаться дома из опасения показаться чересчур навязчивым и занялся разбором коробок, надеясь, что это поможет отвлечься от желания наведаться к Штраусам. Трудовая терапия сработала лишь отчасти: в этот вечер ему удалось совладать с собой, однако на следующий день всё началось по новой. Его будто кто толкал в спину — мягко, но настойчиво — и наконец в субботу Нацу сдался.
Никто особо не удивился его приходу. Эльфман немедленно заявил, что пиво уже давно стоит в холодильнике и сегодняшний матч они смотрят вместе («Кстати, диван всё ещё в твоём полном распоряжении, так что… если захочешь…»); Мира без зазрения совести «зарезервировала» его на воскресенье («Ты уже давно обещал мне рецепт пасты под острым соусом. Я хочу посмотреть, как ты её готовишь»); а Лисанна, весело смеясь, утащила его на прогулку. Они вернулись как раз к началу игры и втроём с Эльфи устроились перед телевизором. Чем закончился матч, Нацу узнал только на следующее утро - он незаметно для себя отключился уже во время первого тайма. Лис, снова разбудившая его своим пением, приготовила кофе и… предложила сбежать, пока остальные члены семьи Штраусов сладко спали.
— А как же паста? — напомнил Нацу.
— Приготовите её в следующий раз, — озорно улыбнулась Лисанна. — Поверьте, спагетти никуда от вас не сбегут. В отличие от меня и этого чудесного утра.
Глупо было привередничать и искать поводы для отказа. Тем более что прогулка по тихому, безмятежно-сонному городу и в самом деле вышла замечательной. Они прошли вдоль набережной и, остановившись на мосту, долго наблюдали, как блекнут на молочно-белом полотне неба розовые росчерки.
— Красиво… — выдохнула Лис, продолжая зачарованно смотреть вдаль.
— Нарисуйте. Всё это: улицу, реку, восход солнца… Даже нас на мосту, — предложил Нацу. — У вас талант. Который вы почему-то не признаёте и прячете от других. Мира говорила, что ваши работы пока нигде не выставлялись. Почему? Дело в деньгах? Я мог бы помочь.
— Если бы вас сейчас слышал папа, ему было бы очень обидно, — укоризненно покачала головой Лисанна. — Он просто спит и видит меня всемирно известной художницей и не пожалел бы никаких средств, чтобы эти мечты стали реальностью.
— Простите, я не хотел задеть ни вас, ни мистера Штрауса. Но тогда что мешает? Неуверенность в себе? Поверьте, мне доводилось видеть такие работы, по сравнению с которыми даже мои детские каракули можно считать шедеврами.
— Я просто не хочу, Нацу.
Он с крайним удивлением смотрел в невозможно голубые глаза стоящей рядом девушки и пытался понять смысл только что сказанных ею слов. И не мог.
— Так не бывает, — устало выдохнул он, сдаваясь. — Каждый человек хочет что-то оставить после себя, а люди творческие — тем более.
— Вы не совсем правильно меня поняли, — мягко возразила ему Лисанна. — Я не сказала, что не хочу ничего оставлять после себя — рисуя, я уже это делаю. Как и любой другой, кто занимается творчеством. Но я не хочу получать признание в качестве художника, потому что рисование для меня слишком личный, почти интимный процесс. Разве в вашей жизни нет чего-то подобного?
Нацу задумчиво кивнул. Записи с рассказами Люси. Пусть они и не принадлежали ему лично, но были безумно дороги. Поделиться подобным всё равно что отдать часть души — почти невозможно.
— А как же те картины в «Эдоласе»?
— Они висят там при условии, что Мира никому не скажет, кто автор. Но сестричка всё равно проболталась, — обиженно надула губки Лис.
— Не сердитесь на неё, — заступился за старшую Штраус Нацу. — Миражанна любит вас.
— Я знаю, — тут же оттаяла Лисанна. — И это взаимно.
— Ну, хорошо, — вернулся к прерванному разговору Драгнил, когда они спустились с моста. — Мы уже выяснили, что слава художника вас не прельщает. А что на счёт славы дизайнера?
— Это мне больше по вкусу, — засмеялась Лис. — Дизайнер тот же художник, только в качестве красок и карандашей он использует отделочные материалы и предметы интерьера, а холстом для него является всё помещение, в котором приходится работать. Этакая картина с эффектом 3D.
— Ух ты! — искренне восхитился Нацу. — Если рассматривать это под таким углом зрения, то мне теперь вполне понятен ваш выбор будущей профессии.
— И это ещё не всё! — от похвалы и непритворного интереса с его стороны щёки будущего дизайнера покрылись нежным румянцем. — Вам бы хотелось иметь дом, в который хочется возвращаться, где каждая вещь — отражение вашей сути, место, где вам по-настоящему комфортно? Да, я знаю, «дом» — это довольно широкое понятие: семья, любимые, дети, то, что создаётся самим человеком, не один год, вместе с теми, кто рядом с ним, но… Но я ведь тоже могу им в этом помочь. По-своему. И для меня это важнее картин.
— Я так понимаю, гостиная Миры — ваших рук дело?
— Да, мой вступительный проект.
— Я поражён, правда, — Нацу остановился, задумчиво потирая лоб. Какая-то мысль крутилась на поверхности, вёрткой рыбкой ускользая из рук. Лис, не заметив его состояния, продолжила свой монолог:
— Мне бы уже хотелось заняться дипломной работой, чтобы успеть довести её до совершенства. Но у меня совсем нет идей, вернее, они есть, только ни одна пока не устраивает. Я надеялась, что, приехав в Магнолию, найду что-нибудь подходящее. Или, на худой конец, хотя бы заряжусь вдохновением. Бедный Эльфи готов отдать мне на откуп свою комнату, а у меня просто не поднимется рука там всё переделать…
— Может, я смогу чем-то помочь? — неожиданно для самого себя спросил Нацу.
— У вас есть помещение, которым вы готовы пожертвовать ради моего диплома? — смеясь, уточнила Лисанна.
— Да, — твёрдо ответил Драгнил, без малейшего сомнения озвучивая то, что шептал ему внутренний голос. — И я прямо сейчас готов вам его показать.
Большие размеры его апартаментов несказанно порадовали Лис. «Здесь есть где развернуться», — пояснила она, обходя комнаты и внимательно разглядывая обстановку.
— Что-то не так? — уточнил Нацу, когда девушка, нахмурившись, остановилась перед открытым шкафом в гостиной.