Но ни того, ни другого сделать не получалось: мысли путались, текст перед глазами расплывался, в ушах стоял равномерный гул. Хартфилия и сама не знала, отчего она так разволновалась — то ли из-за их последней встречи, когда вынуждена была, не сказав ни слова, исчезнуть из кафе, то ли из-за резкой смены социального статуса своего недавнего знакомого. Это не пугало, просто немного смущало и заставляло Люси чувствовать себя не в своей тарелке.
Драгнил же вёл себя примерно так, как в день их знакомства: с удовольствием отвечал на вопросы, задавал в ответ свои, шутил, смеялся. И ни жестом, ни словом не выдал, что узнал её. Поэтому Хартфилия постепенно взяла себя в руки и даже смогла поднять от блокнота глаза, правда, только для того, чтобы увидеть, как Нацу склонился к пареньку, сидевшему рядом, и что-то шепнул ему. Тот оторвался от своих бумаг, бросил в сторону Люси быстрый взгляд и, кивнув, продолжил писать.
Однако обдумать это странное происшествие ей не дали, потому что уже через несколько минут спутник Драгнила обратился к присутствующим:
— Господа журналисты, к сожалению, время пресс-конференции подошло к концу, остался последний вопрос. Вот вы, девушка, в первом ряду, — паренёк чуть кивнул, словно подбадривая, и Хартфилия резко встала, но от смущения перед внезапно обрушившимся на неё вниманием со стороны всех присутствующих в зале не могла сказать ни слова. — Представьтесь, — подсказали ей.
— Да, извините, меня зовут Лю… — она вовремя остановилась, вспомнив, что на интервью должен был прийти совершенно другой человек. — Леви МакГарден, журнал «Хвост Феи», еженедельный вестник культурной жизни Магнолии. Мистер Драгнил, скажите… — Люси на секунду задумалась, пытаясь с ходу придумать хоть какой-то вопрос, потому что все те, что были записаны в блокноте, уже благополучно выветрились из её головы. И, случайно встретившись глазами с Нацу, неожиданно даже для себя самой выпалила: — Как вы относитесь к современному искусству, в частности, к скульптуре?
— В принципе, положительно, — ответили ей. — Правда, при условии, что меня не сравнивают с препарированным земноводным, — серые глаза бизнесмена заискрились лукавством и еле сдерживаемым смехом. Хартфилия закусила губу, чтобы не рассмеяться вслух — она, в отличие от всех остальных, находящихся в зале, прекрасно понимала, что имел в виду Драгнил. — Знаете, — продолжил между тем он, — мне интересны все направления современного искусства, а не только скульптура, и я с удовольствием обсудил бы их с вами более подробно. Как на счёт полноценного интервью? — Люси удивлённо кивнула. — Только у меня будет одно условие: в обмен на него вы со мной поужинаете. Согласны?
Давно у неё так не горели щёки. Но иначе и быть не могло — оказаться под перекрёстным огнём нескольких десятков пар глаз, смотрящих с интересом, завистью, ревностью, толикой презрения и участия… Все эти люди ждали её ответа, однако Хартфилия прекрасно понимала: что бы она не сказала сейчас, обязательно найдётся тот, кто осудит, так стоит ли тогда отказываться от своего шанса? Она резко вскинула голову и громко, уверенно сказала:
— Согласна.
В зале тут же загудели, обсуждая произошедшее, но ни Люси, ни её будущий кавалер не обратили на это ни малейшего внимания. Нацу, кивнув, указал на щуплого паренька:
— В таком случае мой пресс-секретарь, мистер Лейтис, сейчас проводит вас в другую комнату, где мы продолжим, а с вами, господа, — обратился он уже ко всем собравшимся, — я прощаюсь. Благодарю за внимание, всего доброго, — и, поднявшись, быстро покинул зал.
Через пару мгновений мистер Лейтис, подойдя к ней, предложил следовать за собой. Они миновали несколько дверей, поднялись на лифте и, пройдя по коридору, вошли в небольшую, но довольно уютную комнату с огромными, от пола до потолка, окнами. Единственной мебелью, стоящей здесь, были массивный стол из красного дерева и удобные даже на вид стулья вокруг него.
— Это комната для совещаний, — пояснил пресс-секретарь. — Располагайтесь, как вам удобно, мистер Драгнил скоро подойдёт.
Едва мистер Лейтис вышел, дверь снова отворилась, впуская среднего роста молодую девушку. Чёрная юбка до середины колена отлично подчёркивала изящную фигуру, а белоснежная блуза ещё больше оттеняла лёгкий румянец на щеках и синие волосы, свободно спадающие на плечи.
— Добрый день, — поздоровалась незнакомка. — Меня зовут Джувия Локсар, я личный секретарь мистера Драгнила, но вы можете называть меня просто Джувия.
— Леви, Леви МакГарден, — Люси совершенно не хотелось врать всем этим людям, но и сказать сейчас правду не представлялось возможным. — Я журналистка.
— Вы ведь из «Хвоста Феи», да? Мне Хибики сказал, Хибики Лейтис, пресс-секретарь, — пояснила мисс Локсар на недоумённый взгляд Хартфилии. — Он мне очень нравится, в смысле, журнал нравится, — ещё больше зарумянилась Джувия. — Может, хотите чего-нибудь? Воды, кофе?
— Нет, благодарю, — качнула головой Люси.
На этом их разговор прервался — в комнату вошёл Драгнил. Мисс Локсар тут же оставила их одних. Хартфилия, подсев к столу, открыла блокнот с записями и включила диктофон. Интервью началось.
***
— Ты так и не сказала ему, что Леви МакГарден — не твоё имя и вместо тебя тогда должен был быть другой человек? — Локи задумчиво следил за прыгающим по дорожке воробьём. Птичка что-то периодически клевала, чирикала, словно разговаривая сама с собой, и с каждым новым прыжком оказывалась всё ближе к ним. Интересно, что случится, если воробей попробует поискать корм там, где сейчас находится его, Ангела, нога? Его тело почувствует, если птица клюнет или пройдёт сквозь него? Скорее всего, нет, ведь посланники Божии нематериальны. Когда-то это забавляло и даже в какой-то мере радовало Локи, но теперь…
Когда эти крохи прошлой, уже навсегда утерянной жизни, такие как сон, потребность в еде и воде, желание ощутить тепло или холод, или даже боль от удара клювом маленькой пташки стали так важны для него? Когда он понял, что постепенно утрачивает не только телесную, чувственную, но и обычную память о них? О том, что они когда-то были важны для него, были частью его существования, порой незаметные, но весьма необходимые? Согласился бы он остаться, зная, какова будет цена?
— Нет, — послышался тихий ответ. Ангел вздрогнул — так неожиданно это короткое слово легло на его размышления.
— Что? — переспросил Локи, внутренне содрогаясь от мысли, что на самом деле ответил он, а не его подопечная.
— Нет, — громче повторила девушка. — Тогда я ничего ему не сказала. Нацу ответил на все мои вопросы, спросил адрес, сказал, что заедет в восемь часов, и мы простились. Кстати, адрес я ему дала настоящий, — опережая собеседника, добавила Люси. Ангел только усмехнулся и, с облегчением проводив взглядом упорхнувшего воробья, поинтересовался:
— Ты же расскажешь, как прошло свидание?
***
Лежащий на столе телефон вдруг ожил и негромко запиликал, разбавляя нежную трель низким гудением вибрации корпуса. Через несколько гудков его накрыла широкая мужская ладонь. Словно сомневаясь, надо ли это делать, хозяин руки подержал немного аппарат на весу, а затем всё же поднёс к глазам, чтобы прочитать три слова, высветившиеся на экране: «Завтра наша помолвка». А потом медленно, как будто от одного неверного движения мобильник мог сломаться, вернул его на стол.
Забитая в память телефона «напоминалка» играла почти минуту, после чего аппарат замолчал. Воцарившаяся тишина после этого показалась ещё страшнее. Молодой человек, в одиночестве сидящий на диване, запустил пальцы в свои и без того всклокоченные розовые волосы, потом с силой потёр виски, резко поднялся и вышел из комнаты.
========== Глава 5 ==========
Два года назад
Ещё никогда раньше предстоящее свидание не вызывало у Люси столь сильного мандража, граничащего с истерикой. Ни в девятом классе, когда она впервые шла в кино с сыном их новых соседей, ни годом позже, начав встречаться с одноклассником, который ей безумно нравился, ни в любых других, пусть и редких, подобных случаях. И дело было не в сильной симпатии к Нацу или в том, что девушка так и не сказала ему правду. Просто ей было очень страшно: их встречи уже столько раз странным образом прерывались, словно сама Судьба делала всё возможное, чтобы не позволить им быть вместе. А, может, это было своего рода испытание? Сдадутся ли они, приняв неизбежное и попытавшись обратить свой взор на кого-то другого, или всё же предпримут ещё одну попытку, доказывая себе и другим, что достойны друг друга, несмотря ни на что?