Неожиданно ветка качнулась, вздрогнула, и соловей исчез. Мальчишки даже не заметили, куда он полетел, и не поняли, почему так мало посидел он на одном месте. Им было совсем невдомек, что соловей счастлив и рад весне и это чувство радости он хочет передать другим жителям леса.
Уже давно закатилось солнце, поблекли желтые лепестки лютика, доселе полыхавшие ярким костром на полянке, погасли красные колокольчики, темным плащом опустились над лесом сумерки, а Володя и Витька все сидели, слушали, ничего не замечая.
— Эх, Кольку бы сюда! Сразу бы нога прошла, — тихо сказал Володя.
— Как звенит лес от соловьиного пения! И не разберешь, кто с какого колена начинает и каким кончает, будто каждый листик поет.
Ребята повесили клетку на сук орешника, метрах в полутора от земли, отползли на бугорок, стали наблюдать. Лежали долго, терпеливо, от холода бока заболели, и в темноте не стало видно ни деревьев, ни клетки. Все птицы, кроме соловья, отщебетали, уснули, а может, нарочно присмирели, спящими притворились, а сами во все уши соловьев слушают. Только было действительно так: ни одного шороха, ни одного писка — сплошной соловьиный концерт.
По пути из леса ребята зашли к Кольке. Рассказали об уроках, заданных на дом, объяснили решение задачи. О клетке и соловьях ни слова, будто их не существовало. Перед уходом ребят Колька попросил Володю, чтобы тот сходил в библиотеку и принес книгу про птиц, где бы описано было: куда летают, чем питаются, как живут. И чтобы про соловья там было.
— Ладно, принесу, — сказал Володя.
Пять дней бегали мальчишки в лес и всякий раз возвращались расстроенными: в клетке было пусто.
А Колька все настойчивее заявлял о своем желании послушать соловьев, расспрашивал о них, с увлечением читал «Весну света» Пришвина.
— Весна кончится, а соловья мы не поймаем, — сказал Володя, возвращаясь утром из леса.
— Не нашего ума дело, — согласился Витька и тут же предложил сесть на автобус и отправиться в город на птичий базар.
Через два часа ребята уже были на задворках мясного рынка, в веселой и шумной сутолоке торговцев котятами, щенками, голубями, канарейками, снегирями, клестами и всякой другой птицей. Там же шла бойкая торговля птичьим кормом, подавались дружеские советы, расхваливались достоинства той или иной птицы, с доплатой и без доплаты обменивались почтовыми голубями. Ребятам понравился своей серьезностью и деловитостью рынок, на котором им никогда не приходилось бывать. Они были очень удивлены, встретив на рынке мужчин самых почтенных возрастов, с бородой и усами, в латаных фуфайках и новеньких шерстяных костюмах. На весь рынок только в одной клетке было два соловья.
Хозяин, лет сорока, с румяным круглым лицом, живыми добрыми глазами, кричал на весь рынок:
— Курские соловьи! Отдаю задаром! Спешите купить, последние!
Витька остолбенел. Ничего понять не может. Неужели задаром? Чего же не берут, неужели соловьи не нужны?
— А поют они? — робко спросил Володя, и лицо его покраснело.
— У кого деньги есть — поют, а тебе, хлопчик, для начала лучше пару воробушков поймать. Не видишь разве — курский соловей-то!
Мальчишки-зеваки, толпившиеся у прилавка, громко рассмеялись:
— В Курске поют, а у нас слышно; бери, коль деньги есть.
Витька, набрав смелости, приблизился к клетке, показал пальцем на соловья, стоящего на верхней планке.
— Сколько стоит?
Хозяин назвал цену. Витька переспросил и, покопавшись в кошельке, бочком, бочком нырнул в толпу.
— Гайка слаба, — засмеялись мальчишки.
— Уж слушал бы кошачий писк, — сказал один.
— Да собачий лай, — добавил второй.
Денег у ребят было маловато. Если даже идти пешком или сесть без билета — все равно не хватало.
Пока они стояли, прикидывали, гадали, один соловей был уже продан. Над рынком гудел звонкий веселый бас.
— Последний курский соловей. Спешите купить…
Зажав в кулаке деньги, Володя протиснулся к клетке.
— Держите! — крикнул он, боясь, что продадут другим и этого.
Мужчина неторопливо пересчитал рубли, серебряные и медные монеты, погремел ими в воздухе.
— А у вас, хлопчик, маловато денежек. Соловей-то курский. Не молодой и не старый. Семнадцать коленцев на одном дыхании. Понимаешь что-нибудь?