— Птица нерусская? Большая? Я ее никогда не видел, — сказал Колька.
— Сейчас увидишь, только сиди смирно, не ворочайся. А птица русская, название, правда, немецкое. «Вальд» — что?
— Лес, — с радостью ответил Колька.
— А «шнеп» — это кулик.
— Вальдшнеп, — нараспев повторил Колька. — Выходит, лесная птица. — И что же, она сама сюда прилетит? Может, ее искать надо?
— Искать — пустое дело, не найдешь. А вот солнце сядет, темнеть начнет, тогда и смотри во все глаза.
С каждой минутой в лесу все звонче, все веселее на разные голоса стали распевать иволги, дрозды, овсянки, зяблики, чижи.
Володя по привычке щурит левый глаз и вслушивается в птичий базар, всматривается в поднебесную синь.
— И когда столько птицы успело прилететь? — удивляется Колька. — В лесу ни одного зеленого листочка нет, а пташек уже пропасть.
— Когда? Ночью. Днем отдыхают, кормятся, а в темноте летят. Выйдет утром человек в сад, а на ветке сидит скворчик и посвистывает. Придет в поле, а там жаворонок в небе заливается.
— Ну, а скоро твой вальдшнеп полетит? — не терпелось Кольке.
— Скоро! Вот сейчас перед сном отщебечут птички, и тогда жди вальдшнепа.
— А ты мясо их пробовал? Вкусное?
— Считается — царское кушанье.
Колька ухмыльнулся, не поверил.
— А почему царское?
— Вот чудак, царям их раньше к завтраку подавали. А римским императорам блюда готовили из одних птичьих языков.
— Ого! Меня угостишь?
— Что за вопрос, конечно.
— А может, так же угостишь, как уткой, помнишь?
Володя быстро вскинул ружье.
— Вальдшнеп, да? — спросил Колька.
Где-то над опушкой леса послышался резкий звук: «кья, кья, кья…» Высоко над лесом летела крупная желто-серая птица, а чуть ниже — поменьше, похожая на дрозда. Большая птица свечой взмыла вверх, сложила крылья и камнем упала на меньшую. Дрозд увернулся. В это время раздался выстрел, и облако темно-синего дыма закрыло небо. Колька видел, как что-то мелькнуло в этом дыму, и услышал глухой удар о землю.
— Беги, неси, — сказал Володя, вынимая из ружья дымящуюся гильзу.
Колька, раздвигая руками ветки, перепрыгивая пни, скрылся в кустарнике.
— Ну, что? — крикнул Володя.
— Не найду, убежала, наверное.
Володя вышел из укрытия, стали искать вместе. Долго искали.
— Вот она! — Колька заметил притаившуюся у дуба, похожую на пень серую птицу.
— Ага, отвоевалась! — И разом вцепился ей в крылья, но птица в одно мгновенье упала на спину, долбанула железным клювом в палец, а когти в руку вонзила.
Колька закричал на весь лес. Володя подбежал. Ухватил хищника за шею. Горбатый, как турецкая сабля, клюв разомкнулся. Ослабли когти, и Колька, бледный, вспотевший, отскочил в сторону.
— Ну его к черту, твоего вальдшнепа. Царская птица! Прибей ты ее! — И решительно схватил палку.
— Подожди, он еще нам пригодится.
Окровавленную руку щипало. Сильная птица была скручена веревкой.
— Не забудешь теперь ястреба-тетеревятника.
— Это ястреб?
— Ты видел, он за дроздом гнался? Не мы — смерть ему была бы.
— Лучше бы я не ходил с тобой, — ныл Колька, зажимая кровоточащий палец. — Пойду домой. На медпункте перевязку сделаю.
— Подожди, — сказал Володя и достал спрятанную в листьях еще в прошлую осень стеклянную банку. — Без медиков обойдемся, шагай за мной.
Ребята спустились в овраг, набрали в банку из ручейка воды.
— Обязательно, что ли, из банки поливать, я и так промою, — сказал Колька, наклонясь над ручьем.
— Так нельзя! Заражение будет.
Володя сломил несколько веточек черемухи и положил в воду. Через три минуты сказал:
— Теперь все, давай твои раны.
Когда рука была перевязана платком, Колька спросил:
— Не понимаю, что за фокусы? Черемуху положил для запаха, что ли?
— Для запаха! Чудак-человек! Черемуха выделяет фитонциды, вещества такие, которые убивают вредные бактерии. С черемухой можно пить даже сырую болотную и речную воду.