Колька здоровой рукой поскреб затылок.
— А легче стало руке, уже не горит.
Снова взобрались на пригорок, сели в свой шалаш. Темнело. Длинные тени деревьев легли на поляну и скоро растворились в сумерках, с землей слились. Птицы успокоились.
Вдруг со стороны поля послышались звуки: «Цык-кхо, цык-кхо».
— Опять ястреб! — толкнул Колька Володю.
Тот насторожился.
— Вальдшнеп, — прошептал он.
К просеке, чуть не задевая крыльями макушки деревьев, стремительно летела большая птица. Володя поднял ружье, прицелился. Птица продолжала спокойно парить, изредка издавая протяжные звуки. А с земли ей отвечала вторая: «Цык-кхо!»
Заметив ребят, вальдшнеп вздрогнул, метнулся в сторону и ступеньками пошел вверх.
— Бей, уйдет! — крикнул Колька.
Но Володя медленно опустил ружье. Нажми он на спусковой крючок — и теперь бы горячее тело вальдшнепа трепыхалось в руках мальчишек.
В последнее до выстрела мгновение Володя представил себе долгий, тяжелый и опасный путь перелетных птиц. Снег и голод, болезни, моря и пустыни — все осталось позади, все преодолели, чтобы вернуться на родину, где их ждет весна, радости, песни и сытая пища. И вдруг выстрел из куста?..
— Чего же ты, растяпа! — сказал Колька, когда вальдшнеп скрылся в кустах. — Ястреба как здорово смазал!
— А это не ястреб, это вальдшнеп!
В небе вспыхнула одна звездочка, за ней другая, третья…
— Пойдем, — сказал Володя, вылезая из укрытия.
— Подожди, слышишь еще где-то хоркает. Теперь я их голоса знаю.
Володя уже вышел на дорожку. В руках он держал связанного ястреба.
— Стой, прямо на нас летит, целься! — Колька присел, чтобы дать возможность Володе выстрелить, а Володя и ружья с плеча не снял. — Ну, чего же ты?
— Осенью, осенью на вальдшнепов пойдем, тогда они вкуснее, жирнее будут.
Колька торопливо шагал по тропинке и бубнил:
— Царская птица! Угощу царским кушаньем! Никогда больше с тобой не пойду. Солдатские ранения вместо царской птицы! — И он поднял забинтованную руку к небу, где, омытые весенними дождями, дрожали яркие золотые звездочки.
А вдали раздавалось: «Цык-кхо! Цык-кхо!»
СВОЕЙ ДОРОГОЙ
Еще в школе в большую перемену договорились мальчишки о встрече после уроков на футбольном поле.
Особенно хотелось быть на тренировке Виктору. Он недавно купил себе новые бутсы и никому, даже лучшему другу Володе, не сказал об этом. Интереснее в спортивной форме появиться среди ребят неожиданно. Пусть от удивления у них глаза на лоб лезут. Уже не раз перед тем как лечь спать, он доставал из чемодана обновку, обувался и прохаживался по комнате.
Из всей команды только у него одного еще недавно не было бутсов, и часто с поля сражения он приходил домой с разбитыми ногами. Украдкой от матери и младшего братишки промывал соленой водой царапины. В последней встрече с футболистами соседней деревни ему подбили левую ногу.
Вечером мать долго бранилась, уговаривала сына бросить эту глупую игру, но Виктор стоял на своем.
— Нам учителя разрешают играть, а на соревнованиях сам директор Николай Петрович будет.
У ребят ботинки со шпорами, им хорошо.
Мать не столько жалела денег, сколько хотела отучить сына от ненавистной игры, но, видя его одержимость, сжалилась — дала денег на бутсы.
Виктор торопился из школы домой, а мысли его уже давно были на поле сражения. Завтра, в воскресенье, матч, на велосипедах приедут к ним игроки из другой школы.
Тропинкой быстро пробежал через сад, потрепал за уши собаку, всегда поджидавшую его, и застыл в недоумении.
Что такое? Перед окнами, под ветвистой зеленой грушей, стоит молчаливый, словно подбитый, трактор. Уж не с отцом ли что случилось?
На крыльце встретил мать, встревоженную и грустную.
— А папа где? — спросил Виктор.
— По телеграмме уехал. С бабушкой плохо.
И Виктору сразу представилась бабушка. Маленькая, сутулая, с голубыми вылинявшими глазами. Прошлое лето он гостил у нее. Купался в Оке. На эти каникулы тоже собирался к ней. И вот вдруг…
— А как же трактор? — обратился к матери Виктор. — Папин напарник болеет.
— Постоит трактор, отдохнет.
— Весна, сев начался, — раздумчиво сказал Виктор, — а отец говорил, что земли подготовленной нет.
— Нет… а тебе-то что? Кому надо — подготовят. Что задумался? Или двойку схватил?
Виктор не ответил. Пообедав, подошел к окну… Еще сиротливей и угрюмей показался ему трактор. Солнце ударило по лемехам, и они вспыхнули оранжевыми кострами.