Грачей на поле сменили совы. Их темные, тяжелые тени мелькали над пашней. Завидев мышь, совы камнем падали на землю.
Временами Виктор смотрел на плуг, и ему казалось, что ночью лемеха врезаются напористее, веселее, старательнее, и распаханная земля черными волнами расходится от плуга.
Впереди в голубом отсвете луны показался человек. «Уж не мать ли? — подумал Виктор. — Что же случилось?»
Он переключил скорость, и трактор, будто тоже волнуясь, быстрее побежал навстречу идущему. Поровнявшись с ним, Виктор остановил машину, спрыгнул на землю.
— Сашка! — густым басом окликнул мужчина.
Виктор молчал. Он по голосу узнал председателя колхоза и, боясь, что тот будет ругаться, не знал, что и ответить.
— А мне сказали, что ты к больной матери уехал. Думал, сев остановится. Вот и поверь людям.
— Да это не он, — тихо, словно виноватый, проговорил Виктор.
А председатель раскатисто рассмеялся:
— Теперь-то и сам вижу, что не он. Не разобрал в потемках. Смотри, не хуже отца справляешься! — Председатель подошел к мальчугану, ласково похлопал по плечу. — Молодец, выручил! Что с бабушкой-то?
— И сам не знаю, — ответил Виктор, забираясь в кабину.
Председатель приветливо махнул рукой. Виктор видел, как он долго стоял в борозде, измерял глубину вспашки, наклонялся, шел за плугом, пока не растаял в ночи.
Виктор не чувствовал усталости. В ушах гремел веселый басок. Василия Андреевича и простое, хорошее слово: «Молодец!»
Домой вернулся в полночь. Мать не спала.
— Отвел душу? — сказала она, и Виктор не разобрал, как это было сказано: насмешливо или сочувственно.
Когда умылся и поел, мать спросила:
— Теперь, поди, все болит, больше не захочешь на трактор?
В голове у Виктора шумело, словно он еще сидел на тракторе, ныли от напряжения спина и руки.
— Устал? Да ты что? Нисколько! Утром разбуди пораньше, участок допахать надо.
— Ладно… Ложись, видно будет. — Мать подошла к его постели, заговорщически шепнула: — Колька приходил. Сказал, что завтра соревнование по футболу. А ты намучился, играть не сможешь.
— Ничего, смогу.
Виктор отвернулся к стене и скоро задремал. Он слышал, что мать еще что-то говорила, но ее слова уже не доходили до его сознания. Все еще гудело в ушах, и казалось, что он куда-то плывет по черным волнам.
Поднялся Виктор до восхода солнца.
— Куда в такую рань? — спросила мать. — Небось и не выспался, не отдохнул…
А Виктор уже полоскался под умывальником холодной водой, торопливо натягивал одежду, пахнущую соляркой, и посматривал на стол: нет ли там чего перекусить на скорую руку?
Мать поняла, что отговаривать бесполезно, подала завтрак.
Тяжелым ключом Виктор подтянул гайки у трактора, заправил мотор маслом, залил в бак горючее, полюбовался на свое отражение в стальной сини зеркальных отвалов и вскочил на сиденье.
Ровно и уверенно бежит трактор по дороге вдоль леса. Растворяется утренняя тишь в говоре стальных гусениц, прохладный ветер гладит лицо и руки. Грачи встретили пахаря шумным криком. Вились над кабиной, лезли под плуг, неохотно уступали дорогу. Лучи восходящего солнца золотой россыпью горели на рыжей жниве, зарывались в горячие, жирные пласты чернозема. Словно масло на раскаленной сковороде, таял под плугом прямоугольный участок, начатый вчера. И чем он больше сужался, тем, казалось, шире становился захват плуга, веселее гудел мотор и усерднее хлопотали грачи.
Закончив пахоту, Виктор спрыгнул на землю отдохнуть, размяться. Грачи с криком отпрянули назад. Виктору захотелось спать.
«Эх, упасть бы теперь в пахучую мягкую землю, — подумал он, — прикрыться фуфайкой и подремать. Совсем бы немного, хоть минут десять».
Глаза слипались, голова клонилась на грудь. И мальчишке вдруг показалось, что он никогда не спал вволю.
Виктор поднял холодный ком земли и с размаху бросил в грача. Птица сердито повела длинным носом, что-то крикнула и быстро побежала по борозде, сливаясь с черной пашней. Потом вся стая с шумом взлетела и стала кружить над трактором, как бы желая увидеть, что там происходит. Грачиный крик разогнал сон. Тихо и бодро выстукивал мотор, от него, как от печки, несло теплом.
«Эх, не спросил у председателя, где еще пахать? — подумал Виктор. — Не ставить же трактор под грушу! Да, вспомнил… давно еще директор школы просил отца вспахать участок под картофель. Отец обещал, но все было некогда, а время шло, земля сохла. Вспахать — трудов не стоит, а вот как туда пробраться? По посевам нельзя. А мимо школы и футбольного поля не хочется».