— Я ни на что не намекаю, — перебил Чернышев. — Я спрашиваю то, что меня интересует и что может помочь в поимке преступника.
— Да, но вы чуть ли не в открытую обвиняете в этом меня!
Влад следил за малейшей реакцией Плотникова.
— Вы меня не так поняли.
— Я все прекрасно понял! И советую вам, Владислав Николаевич, искать настоящих убийц, а не пытаться повесить это на невиновного человека только из-за того, что так вам удобнее! Это ведь сделать проще всего, не так ли? Коновалов, Федосеев, теперь еще из меня подозреваемого сделайте! Костя мой брат, не забывайте об этом! Да и вообще, не там ищете, старлей! И давайте на этом закончим. У меня еще много дел.
— Хорошо, я приму во внимание все то, что вы мне сказали. Спасибо за помощь. У меня к вам только одна просьба. Подъезжайте, пожалуйста, завтра к отделу. Оформим наш разговор, как полагается. Вот вам повестка, — Влад протянул Леониду белый листочек.
Леонид не пошевелился. Подождав секунду, Влад положил повестку на стол и направился к выходу.
— Всего хорошего, Леонид Геннадьевич, жду вас завтра.
Леонид тихо выругался.
Простившись с Леонидом, Чернышев по пути к отделу зашел в больницу. Там он долго не задержался. Прежде всего, проверил своих ребят, дежуривших у входа в реанимацию. Здесь все было в порядке. Пострадавшим никто не интересовался. Подозрительных лиц замечено не было.
Поговорив с ними, Влад зашел к Александру Николаевичу.
— Здравствуйте, это опять я.
— Добрый день, заходите, — врач оторвался от чтения журнала.
— Что у нас новенького? — Чернышев сел на стул, положив на колени черную папку.
— Пока, к сожалению, ничем порадовать не могу. Все по-прежнему. Мы боремся за его жизнь.
— Это не есть гуд. Надежда есть?
— Есть, но очень маленькая. Сейчас ему делают плановое переливание крови.
— Им кто-нибудь интересуется?
— Жена. Все настаивает, чтобы ей разрешили дежурить у него. Но пока состояние не стабилизируется, я не могу этого позволить. Брат его… Секундочку, — Александр Николаевич сверился с записями, — вот, Плотников Леонид Геннадьевич, друг Федосеев Игорь Александрович. Тоже беспокоятся о его здоровье. Позавчера, между прочим, оба сдали для него кровь. Вроде все, больше пока никто не появлялся.
— Угу. Значит, посторонних никого.
— Никого.
— Спасибо. Если будут какие изменения или случится что-то особенное, знаете, что делать.
— Конечно, Владислав Николаевич, конечно.
— До свидания.
— Всего хорошего, берегите себя.
Прежде, чем уйти, Чернышев еще раз подошел к постовым.
— У вас когда смена?
— Через два часа пятнадцать минут.
Влад посмотрел на часы.
— Хорошо, удачи, — он пожал им руки. — Увидимся.
Постовые козырнули.
Немногочисленные жители Соснового столпились возле овчарни и, не обращая внимания на непрекращающийся дождь, перебрасывались немногочисленными фразами.
— Никого не пощадил, каналья! — заливалась безудержным плачем пожилая женщина. — Всех порезал, всех! Всех, от мала до велика… Ох, горе-то какое! Ох!
— И что характерно, — высказал мысль коренастый мужик с курчавой бородой, — ни одна шавка не тявкнула! Как языки проглотили! И молчали ведь до тех пор, пока мы не вышли. Тут уж они залились хором. Смелые стали! Тьфу. А вы говорите, волк. Нет, не волк это, а нечиста сила!
— Хорош заливать, — хмыкнул молодой широкоплечий парень, — какая к лешему нечиста сила?! В наше-то время.
— Зря смеешься, Витенька, молод еще. Мало что знаешь. Собаки-то здесь не дворняги какие-нибудь, а почти все чистокровные лайки, — стоял на своем бородатый, — они волков за версту чуют. И не боятся их ни хрена. На охоту не раз ходили. А сколько задавили зверюг этих, не счесть. Одна моя Найда чего стоит.
— Дура твоя Найда, — Виктор отвернулся, не желая продолжать спор.
— Сам ты, — махнул рукой бородатый, — что бы понимал еще.
— Ой, что же делать, что же делать? — сокрушалась женщина. — Всех до одного…
Бабы, обступив ее со всех сторон, утешали, как могли.
— А я же вот тоже думаю, что не простой это волк, — встал на сторону бородатого местный старожил, дед Игнат.
— А какой же? — Витя насмешливо улыбнулся.
— Ты вообще помалкивай! — строго прикрикнул Игнат. — Мал еще, чтоб над взрослыми насмехаться! Поживи с мое, а потом рот разевай!
Виктор пристыженно замолчал и скрылся в толпе. Дед Игнат пользовался большим уважением в деревне. Его слушались и боялись.
— Помните, — успокоившись, продолжил Игнат, — объявился не так давно в краях наших чужак, убивец-душегуб?