Темень стояла беспросветная. Я сняла туфли во избежание лишних синяков. Сил и так было мало, а ночь предстояла длинной.
Я так старалась вытащить брата из криминала, удержать его от общения с волками, а вот теперь своими же руками подтолкнула и себя, и его к такой острой грани, что как бы об нее было не порезаться, да смертельно.
Еще когда только-только Артур появился в магазине и дал понять, что курс бизнеса сильно изменится, мне следовало уволиться, но я медлила, слишком долго прикидывала, сколько шансов у незамужней девушки без образования, не обремененной детьми и бесконечными больничными, устроиться хотя бы секретаршей в солидную фирму, а тут новый хозяин зарплату повысил, и я не успела и оглянуться, как оказалась у него полуголой на столе.
После каждого раза, я решительно говорила себе, что это был последний, что я не буду той, кто себя не уважает, но счета все приходили, брат влазил в долги, чтобы спонсировать свои идеи, и я скатывалась все ниже, пока собственный компромисс с совестью не начал задавливать полностью и слова "всего добьюсь сама" не осели вместе с пылью отложенных на вечное "потом" желаний.
Наощуп отыскав ручку и замочную скважину, я вставила ключ, но дверь, как и утром, была не заперта. В нос ударил волчий запах с примесью страха и железа.
Воздух будто сжался вокруг меня, застыла кровь в венах и артериях. Судорожно делая вдох-выдох, я присела, вытащила из ниши пистолет, автоматически сняв его с предохранителя. Оставив сумку и туфли на полу, я медленно пошла на свет, лившийся из единственной комнаты, которую мы с братом делили на двоих.
В грудь сильно ударялось сердце, но рука твердо сжимала пистолет с полной обоймой серебряных пуль. Где-то в глубине души я уже знала, что ждет меня в комнате, и щупальца липкого страха, подступавшего со всех сторон, как никогда прежде казавшейся крошечной, квартиры, все увереннее сжимали горло, но я продолжала идти.
Если я была права, то стрелять нужно было сразу. Не важно, попаду я или нет, главное – выиграть время, застав врасплох тех, кто отвык от сопротивления, и не ждет ничего, кроме парализованной жертвы.
Пульс ускорился до предела, в ушах громыхало собственное тяжелое дыхание. Еще один шаг и еще один, и еще один…
Боль захлестнула внезапно. Запястье руки, державшей пистолет, хрустнуло, и я выпустила его. Ребра сильно сдавило.
– А вот и сестричка пожаловала! – раздался гнусавый голос над ухом.
От его владельца сильно пахло сигаретами. Должно быть он был на кухне и курил, и я не заметила его и даже не почувствовала запах, сосредоточив все внимание на комнате.
– И какая она воинственная! Ух!
Ребра сдавило еще сильнее и меня будто качнули.
– И мордашка ничего так! – раздался второй голос.
Я безвольно висела в чужих руках, прогоняя прочь темные пятна, плясавшие перед глазами. Когда мне, наконец-то, удалось сфокусировать взгляд, первым, что открылось перед ним, был брат: лицо в хлам разбито и окровавлено, в глазах дикий ужас и проблеск надежды в связи с моих блестящим появлением.
За ним стоял, видимо, тот, кто оценил мою "мордашку". Костяшки его были в крови, одной рукой он придерживал Сашу за шиворот рубашки.
У окна стоял тот самый курьер, чья кровь до сих пор была у меня под ногтями. Он переоделся и выглядел, как окаменелость, даже глаза, смотревшие, будто сквозь меня, не двигались.
У дивана стоял еще один с хвостиком темных волос и моим пистолетом в руке. Рубашка на нем была не застегнута до конца и приоткрывала татуировку волчьей головы на груди, вечного тавра волкодавов хозяина города.
Над тем, кто сидел на диване, мне не нужно было долго думать, ведь Борис Ангелов, негласный хозяин города, не нуждался в представлении.
Голубая рубашка, туго обтягивающая бугрившиеся мышцы груди и рук, оттеняла смуглую кожу и песочные волосы, элегантно зачесанные назад, и подчеркивала холод глаз с вкраплениями льда, внимательно изучавших меня.
– Это она, Алеша?
Голос пробрал низкими тонами с отсутствующим эмоциональным подтоном.
– Она, – сразу же ответил курьер, непроизвольно коснувшись торса, в котором еще каких-то несколько часов назад были серебряные пули.
– Хм… – Ангелов задумчиво склонил голову, чуть поддавшись вперед. – Благодетельница, подстилка Артура и старшая дочь Валерия Станиславского. Любопытно…
Я перевела взгляд на брата, кротко опустившего уголки окровавленных губ.
– Все верно, – буднично сказал Ангелов, проследив за моим взглядом. – Александр нам поведал много чего интересного, но ты его не вини. Даже у самых сильных волков наступает болевой предел, просто у твоего брата он наступил очень быстро.