– Спасибо, – поблагодарила я. – Извините, я не запомнила ваше имя и отчество.
– Павел Алексеевич, – снисходительно ответил он. – Можно просто Паша, – с улыбкой добавил он, забирая пустой стакан и возвращая его на стол.
Врач выжидающе посмотрел на меня, а потом на простынь. Я зажмурилась, притупляя боль и нежелание обнажаться. Мне казалось, что я и так была обнажена, как нерв, и уязвима, как чистый лист, боявшийся малейшей капли чернил, но, в конце концов, я была в больнице, и осматривать меня было его работой.
Я вздохнула и отпустила край простыни, убрала ее и с ног, оставив лишь кусочек на бедрах.
Лицо врача не изменилось, а вот у меня от увиденного перехватило дыхание. Все, что попало в поле моего зрения было багрово-синим. Местами проступали грязно-желтые пятна сходивших синяков, но основная масса чудовищных побоев оставалась пугающих цветов.
На коленях имелись поджившие царапины, на пальцах тоже, под ногтями была кровь, а на правом запястье будто чей-то отпечаток. Под грудью белоснежным прямоугольником выделялся медицинский пластырь.
– Что…
Я осеклась, хватая ртом воздух. Не сиди я на больничной койке, упала бы на месте. Увидеть себя такой для любой женщины сущий кошмар, не говоря уже о том, чтобы даже на секунду представить, что могло предшествовать такому.
Скользнув взглядом по синякам, подходившем со всех сторон к тазу, я зажмурилась. В висках начало сверлить. Мозг сжался, не зная, что ему нужно было делать – искать ответы или же милосердно их прятать.
– На вас напали, Кира, – с искренним сочувствием пояснил врач, очень осторожно отдирая пластырь. – Ваш муж должен придти с минуты на минуту. Думаю, что он лучше сможет объяснить…
– Муж?
Я открыла глаза одновременно с распахнувшейся настежь дверью. Палату заполнил сильный волчий запах, защекотавший и ноздри, и душу.
– Легок на помине, – со странной интонацией заметил врач, успевший заменить на мне пластырь.
Я повернула голову на звук тяжелых шагов. Казалось, они, как и их владелец, заполнили всю палату. Инстинктивно потянув на себя простынь, я встретилась с изумительными голубыми глазами, которые можно было бы смело назвать еще и притягательными, если бы не тонкая корка льда, неуловимо следовавшая за взглядом высокого, мощного, как несокрушимая скала, блондина.
Он смотрел на меня испытывающе, будто стремясь проникнуть вглубь, словно я была каким-то механизмом, который он хотел разгадать, осмыслить, выяснить, как работает и работает ли вообще.
– Кира, это Борис Сергеевич Ангелов, – со все той же странной интонацией произнес врач, имя которого вылетело у меня из головы. – Ваш муж. Вчера он навещал вас.
Муж. Такое обыденное слово из трех букв. Что оно означало для меня?
Всем своим потерянным существом я пыталась прочувствовать это, прочувствовать мужчину, волка, подходившему ко мне все ближе, уловить в его грубоватых чертах лица хоть что-то отдаленно родное и знакомое.
По-своему он был, пожалуй, красив. Статный, уверенный, наверное, и любовник хороший, но все равно чужой, хоть я и вспомнила, что вчера уже встречалась с его глазами.
Его рука властно легла мне на щеку, скользнула по шее и остановилась на затылке. На мгновение мне показалось, что он хочет схватить меня за волосы, но вместо этого он достаточно нежно погладил меня, вызвав на затылке приятные мурашки.
– Привет, Кира.
Голос был низким, кажется, даже отдаленно знакомым, но я не уловила в нем особых эмоций. Задумчиво рассматривая меня, он продолжал поглаживать меня по затылку, вызывая смешанные чувства. Причем, мне казалось, что они были обоюдными.
– Ты знаешь, кто я? Помнишь меня?
Тон остался ровным, но во взгляде уловилось что-то неприятное, кольнувшее меня желанием сбросить с себя его руку.
Я постаралась расслабиться. Медленно подняв руку, подрагивающую от слабости и потрясений, следовавших один за другим, я коснулась пальцами его мускулистой руки, покрытой тонкой рубашкой мятного цвета, параллельно пытаясь отыскать что-то у себя внутри. Не в голове, а в сердце, но отклика не последовало, и мужчина… Муж, это понял.
– Как она? – резко отстранившись от меня, спросил он у врача.
– Как я уже говорил вам вчера, пуля не задела ничего важного, – поспешил ответить врач, отводя от меня обеспокоенный взгляд. – Ваша жена, – на последнем слове он будто споткнулся, – полукровка, но все заживает быстрее, чем можно было ожидать. Думаю…
– Что с ее памятью? – нетерпеливо перебил Ангелов.
– Кира сильно ударилась головой при падении, – поджав губы, ответил врач. – Плюс, я думаю, имеет место психологическая травма. Прогноз дать не могу. Есть вероятность, что память вообще не вернется. Она дама очень хрупкая и капризная. Нужно ждать, наблюдать. Я буду держать вас в курсе.