Голый. На плече связанные между собой шнурками кожаные ботинки, похожие на спортивные тапочки.
Я подняла взгляд, над лохматой шевелюрой оборотня, замка в ведении не было только сад.
Лето. Такая природа красивая. Мне лучше здесь, чем в душной Москве, но в этом Лесу слишком опасно. Вот я умерла. Или сплю? Сон великолепный, деда убрать и можно навсегда здесь остаться.
Но Альфа был настойчив. Ждал, сверлил взглядом.
— Теона, — ответила я назойливому старику и отвернулась от него.
Это он пах мимозой и хвоей. Очень привлекательный запах. Дед неприятный.
— А батя твой случаем не Марк Яровит? — докопался певчий старикан.
— Он умер, — спокойно ответила я.
— Василиса! Иди, согревай внучку!
Рассмеялась. Смешной сон, забавный дед. Опять посмотрела на старикашку, он подошёл ближе. Ничего такие у него плечи… Широкие. И руки все в венах и тугих мышцах. На член не посмотрела, мне Кора хватило… На всю жизнь впечатлений!
— Меня зовут Акила Род, — представился он и подал мне руку. На пальцах мутные когти.
— Я шла за Афанасием, а не за тобой, — щуря один глаз, вглядывалась в его необычное лицо.
— Я-то тебя первым поепал, — и, не дождавшись, когда я дам ему свою руку, взял меня… насильно блин, иначе не скажешь.
— Дед, ты охренел?! — возмутилась я, вырвав пальцы из рукопожатия. — Как поепал?! Зверем что ли? Я думала, ошиблась!
— Так исдохла бы, принцесса, а так, — он похотливо подмигнул мне. — Молоденькая какая.
— Иди на хер, дедушка!
И он пошёл. Шлёпал голыми ногами по зелёной траве поляны. Ноги волосатые. От косм по позвоночнику тянулся меховой серо-русый гребень и заканчивался на копчике длинным пушистым хвостом, который вилял при ходьбе. По обе стороны от гребня на широкой спине были выбиты серо-синие крылья.
— Подумай, какая принцесса! — донеслось откуда-то из реальности.
Опять боль, слабость. Головокружение и жуткая тошнота.
Наконец-то воды дали.
— Афанасия она хотела, — с иронией продолжил возмущаться дед странным, немного завораживающим голосом, который очень классно клеился с его внешностью. — А он не хотел. Ты ему не истинная вовсе. Ему медведю убогому нужно было с Демоном подраться, развеяться. Разве не обидно слышать, что принцесса меня не хотела? Пожалела бы своего Альфу, Теона.
Колкая насмешка в его голосе.
Он замолчал. Что-то сыпал мне на живот, от чего было щекотно и чувствовалось, как стягивает кожу.
— Я сказал, ляг рядом! — рявкнул он.
Грозно так. У меня сразу кишечник на место лёг, хотя явно не ему старче приказывал.
Какой строгий дед.
С правого бока меня окутала густая шкура, горячее животное легло рядом со мной, на колени закинуло хвост и дышало над ухом.
*****
Я лежала на шкурах, что-то вроде широкой и низкой кровати.
Пещера? Надо мной каменный свод.
Голову повернула, оказалось, это отступ скалы под нависшими камнями. Площадка имелась с пугающим до икоты видом.
Меня на высоту затащили!
Очень высоко, потому что деревья-великаны только верхушками виднелись, всё остальное было ярким небом. Лес со скалы было хорошо видно. Он стелился внизу волнистым ковром, упирался в горы далеко от этого места, возможно за сотни километров, потому что горы были еле различимы и прятались в голубой дымке.
Дед реально летал? Все волки жён в логово ведут, мой в гнездо.
Уже поздняя весна, это чувствовалось в воздухе, прогретом горячим солнцем
Птицы мимо пролетали. Некоторые, самые смелые прыгали на площадку. На солнце красовались яркими крылышками, а потом бесстрашно под навес скалы в тень передвигались, высматривали у потухшего кострища что-нибудь на обед.
Там же у костра валялись походные предметы. Старинный алюминиевый котелок, такой же покорёженный чайник. Деревянные и железные тарелки. В самой глубине этой пещеры стояла вот эта странная кровать со множеством шкур, в которых меня закопали.
Кроме того, что в тёплый день меня укутали, ещё с трёх сторон окружили пушистые волчицы. То, что это самки, я не сомневалась. Просто знала это и всё.
Крупные. Телосложение странное. Менялось.
Одна была белоснежная и гладкошёрстная. Вначале вроде имела человеческий торс со спрятанной в меху грудью, но потянулась и руки превратились в лапы. Очень неудобно бегать когда половина тела у тебя человеческая. Для битвы очень подходит, а если догонять дичь, не приемлемо. Эта белая волчица с мокрым чёрным носом на забавной мордочке и была Гончей, то есть могла бегать очень быстро и на длинные расстояния. Приоткрыла голубые глазки и улыбнулась мне, махая хвостом.
Вторая волчица серая и пушистая с большими карими глазами, смотрела на меня, прижимая уши. Тоже улыбалась.
И седая волчица, которая первой легла ко мне, самая крупная из них. Вот у неё был верх человекообразный, а низ волчий.
Птицы вспорхнули. Между камней на площадку вышел дед. Деловой такой в спортивных тапках и рваной чёрной юбке с зелёными орнаментами, хотя я бы ему на юбку мимозу вышила.
Альфа принёс дрова, кинул у кострища. Ноги скрестил, сел по-турецки под каменный навес. И нож у него имелся, натесал лучин. Поджёг колдовством. Я так умела… Больше ничего, только огонь из пальца добывать.
Хотела стать колдуньей.
Разгорелось пламя. Пение птиц разбавилось треском смолы на поленьях. Старик установил над огнём железную треногу. Обычный подвес для котелка.
Поднял на меня синий взгляд.
— Чего хочешь, принцесса? — голос всё такой же спокойный, напевный.
Я попробовала сглотнуть. Совсем хреново себя чувствовала. Но было в этом что-то от естественного отбора. Когда ты дралась за жизнь и потихоньку выползаешь, выходишь победительницей.
— Хочу, — проскрипела я, чувствуя, что силы резко стали заканчиваться. — Прятать запах и ходить бесшумно.
— Всего-то, — усмехнулся Акила, бородатое лицо выразило довольство. — Вставай, научу.
— Ща, зарядку сделаю…
На этом силы закончились. Я закрыла глаза и перестала слышать, погрузилась в мятежный сон.
А вот следующий раз я проснулась жутко голодной. Вкусно пахло мясным бульоном, трещали поленья в костре.
Небо темнело, побежали по нему алые змейки заходящего солнца. А птицы ещё пели. Очень красивое место.
Жарко было, я ногу вытащила из-под серой волчицы и на неё закинула. Большая хищница от моего движения тоже проснулась, вытянула задние и передние лапы, зевнула звучно. У меня хватило сил закинуть на неё ещё и голову, чтобы посмотреть, что так вкусно пахнет.
Дед у кровати встал. От костра меня отделила чёрная юбка. Грязная, порванная, как бельишко назгула, великой давности.
Старческая рука прокатилась по моей стройной ножке.
— А что это принцесса ты бреешься? — с издёвкой улыбнулся он, докапывался до моих бёдер. Голую попу ладонью погладил. — Упругая какая.
Прямо перед моими глазами под чёрной тканью юбки вырисовывался мужской орган, которого вначале и видно не было, потом он вроде висел, и вдруг стал приподниматься. Солидно. Я точно в упадке сил и здоровья не потяну такой размер… Ну, дед выдал!
— Не подваливай, — прошептала я, даже сил не имея откинуть его руку. — Еле живая.
— Что ж и жену потрогать нельзя? — продолжил торчать над душой. — Я только поглажу.
— Только погладишь? А это что стоит?
— Куй, принцесса. Не узнаёшь?
— Думала страшный сон.
— Сладкий, можешь попробовать.
Я не смогла ответить. Глаза вымученно закатила. Шутник, блин.
— Иди ко мне, принцесса.
Акила наклонился надо мной и сунул руки мне под мышки. Потянул вверх. Перед глазами всё поплыло, я не могла шевелиться. Голова безвольно упала на его плечо, и я уткнулась носом в его нечёсаные жёсткие волосы, что так вкусно пахли мимозой и хвоей.