- Ну, говори же, - потребовал он.
- Вам госпожа отдать велела, - Рени вытащила письмо и протянула молодому князю.
- И оттиск перстня, - взволнованно произнес он, спешно ломая печать.
Затем пробежал глазами письмо, еще раз, уже медленней.
- Князь Арман, госпожа ответ велела принести, - потянула его за рукав бесовка, когда поняла, что князь готов продолжать перечитывать письмо снова и снова. - И время идет. Мне еще в две лавки забежать надо.
- Идем, - он схватил Рени за руку, вывел на улицу и осмотрелся. - Туда.
Они вошли в трактир, который заметил Арман, уселись за столик, и князь потребовал подать чернила и бумагу.
- Ты хочешь есть? - спросил он Рени, сиротливо сжавшуюся напротив.
- Хочу, - бесовка расправила плечи. - С дороги госпожа вас искать отправила, даже перекусить не успела.
- Тогда закажи себе, что хочешь, я оплачу, - кивнул Арман, разглаживая лист грубой бумаги.
Но перед тем, как начать писать, он еще раз перечел письмо Эль, мечтательно улыбнулся и взялся за перо. Пока Рени ждала заказ, а после ела, Арман писал и комкал, снова требовал бумагу, но снова недовольно кривился, глядя на ровные строчки, легко скользящие из-под пера, опять комкал и начинал сначала.
- Как передать словами мне, что на душе уже давно хранится? Как объяснить, что сердце, как в огне, в моей груди без ее глаз томится? Как передать мне нежность чувств и боль любви, что вызвана разлукой? И скованный безумною тоской, я буду ночи ждать со смертной мукой. Не сможет дать бездушное перо и сотой доли вырваться на волю. Но пусть расскажет милой Эль, Арман наполнен ей одною.
- Вы что-то сказали, любезный господин? - спросила бесовка, прислушиваясь к шепоту Армана.
- Нет, дьери, ешь. Я сам с собой, не обращай внимания, - ответил князь, вновь начиная писать.
Рени несколько мгновений смотрела на склоненную голову молодого мужчины, затем взялась за ложку и уже не обращала на него внимания. Арман дописал письмо, капнул расплавленным сургучом, запечатывая его, и приложил печатку с оттиском родового герба. После передал письмо бесовке. Едва она успела спрятать послание, как в трактир вошли друзья Армана. Рени, увидев Нерила, демонстративно скривилась, и князь обернулся.
- Не бойся, он тебя не тронет, - успокоил он бесовку. - Нерил держи руки при себе. Эта дьери под моей защитой.
- Бони, ты это слышал? - фальшиво оскорбился Дорбери. - А самое забавное, знаешь что? Если я своим рукам позволю немного пошалить, свои руки он при себе держать не будет.
- Нерил, ты иногда невыносим, - не поддержал друга Бониваль, усаживаясь рядом с бесовкой и закрывая ее собой от Нерила.
- Еще один, - хмыкнул последний и развалился на скамье рядом с Арманом. - А это что у нас? Письма, что не дошли до адресата. И что нам пишут?
Он развернул один из смятых шариков, но тут же получил затрещину от молодого князя Монтери. Недописанное письмо у Дорбери отобрали, и тот оскорбился уже менее фальшиво.
- Арман, опомнись, мы друзья, а бить друзей никак нельзя. И тайны я храню твои, гораздо лучше, чем свои.
- Так будь ты мне и дальше другом, займись уже другим досугом.
- Я бы занялся, но увы. Заняться им мешаешь ты.
Арман оплатил обед Рени, поднялся из-за стола и поманил следом друзей. Они вернулись на площадь, попрощались с бесовкой и направились обратно к особняку. Нерил все еще обиженно сопел, всем своим видом показывая, что он невинная жертва дружеского произвола, но Армана, погруженный в свои мысли, не обращал на это внимания, и Дорбери махнул рукой, разом возвращая себе хорошее расположение духа. Правда, отставать от приятеля он не собирался, потому вновь насел на него с расспросами.
- Арман, так, где ты был? Куда тебя носили ноги.
- Куда ж еще, по избранной дороге. Приехали вампиры в город.
- Ты пропустить не мог приезд любимых кровососов. И как, увидел милую свою? Арман, очнись! Увидел, говорю?
- Лишь мельком. Их проводили сразу во дворец.
Они вошли на территорию особняка, и к ним бросился юный паж.
- Мой князь, вас обыскался ваш отец.
Арман невесело усмехнулся.
- Тюремщик мой не дремлет. К моим мольбам он глух. Своим лишь доводам он внемлет. Меня пытается уверить, что это только помутненье. Не допускает он сомненья, что я Эльмину полюбил.
- Мой друг, будь милостив к отцу. Давно остыла в жилах кровь, не помнит старый князь, что есть еще любовь.
Бониваль сочувственно похлопал по плечу Армана. Тот поморщился и вошел в особняк.