Иль счастье снова обрету, или навеки сгину.
- Арман, а может, ты ее отпустишь,
и все, что было, позабудешь?
- Мне друг такое говорит?!
Юноша гневно посмотрел на Бониваля, и тот опустил глаза. Затем снова поднял взор и уверенно заговорил.
- Я друг тебе и брат, Арман.
И твое счастье мне дороже всех богатств на свете,
но не дано вам вместе быть.
Ты только Эль к себе прижмешь,
как снова отнимают.
То рок судьбы вас разлучает.
Как не внимать примете?
- То не примета, а простая злоба.
Дана Судьбой мне Эль, вот главная примета!
Я пил, гулял,
и в женских ласках утопал,
я вел себя так низко.
Лишь одного тогда не знал,
что счастье где-то близко.
Я столько раз на пару дней в прекрасных дев влюблялся,
желал я их и обладал,
бросал и снова увлекался,
но не любил.
Скажи мне, Бони, в чем секрет?
Скажи, я требую ответ!
Молчишь? Я сам отвечу.
Я ждал ее, мечтал и верил,
пусть даже сам того не знал.
И все же сердцем понимал,
Судьба мне женщину дает иную.
Так не похожую на всех, для нас чужую.
Но, Бони, друг, поверь,
она одна открыла в душу дверь.
И нет там места для другой.
Эльмину я назвал женой.
- Да будет так.
Пресветлой буду я за вас молиться,
чтоб помогла она тебе.
- Пресветлой помощь обещали мне.
Дракон и человек, ты помнишь?
- Те, что тебя спасли?
- Они.
Но только нужно подождать.
Не знаю, сколько.
Но буду ждать, поскольку есть, чего терять.
- И все ж я вознесу молитву.
Арман слабо улыбнулся и хлопнул друга по плечу. Они миновали городскую черту, поравнялись с винной лавкой и свернули к тяжелой деревянной двери. Хозяин лавки знал княжеского сына и его друга. Их вообще многие знали в столице в лицо. Виной тому было бесшабашное поведение еще недавнего времени. Но теперь друзья не смеялись, не заигрывали с женой хозяина, не задирали вышибалу. Они купили бутылку вина и покинули лавку. Хозяин проследил, как молодой князь и его троюродный брат свернули в сторону погоста, где стояли склепы знати.
- Допрыгались бездельники.
- Молчи, Сеан,
то грех глумиться над людской потерей.
И вовсе уж они не те.
Как хмур наш князь, и ликом бледен.
И друг его печален.
- Сейчас заплачу, бледен...
Допрыгались они.
А друг их был отчаян.
Теперь уж он не скажет мне,
что мой товар негоден.
Он весел был и шкоден.
Совсем мальчишка ведь, еще бы жить...
Мужчина отвернулся от жены, пряча неожиданную слезу. Женщина сделала вид, что ничего не заметила и скрылась за тяжелой выцветшей портьерой.
Арман и Бониваль миновали княжеский склеп, склепы родовитых сановников и остановились возле белокаменного склепа рода Дорбери. Они переглянулись, и Арман толкнул металлическую кованую дверь с гербом семьи их покойного друга. Она уныло скрипнула, словно тяжко застонала, предвещая что-то недоброе. Сырость, неприятная прохлада и гнилостный запах не мгновение остановили двух молодых мужчин. Но они решительно направились вниз по каменной лестнице. Бони указал, где положили Нерила. Друзья свернули в обширный зал, где стояло несколько каменных гробов, прошли мимо сородичей их погибшего приятеля и остановились перед каменным ящиком, на крышке которого лежало изваяние, как две капли воды, похожее на Нерила Дорбери. Семья не поскупилась, и маг поработал над камнем, наградив его подобием жизни. Арман и Бониваль некоторое время смотрели на румянец, игравший на щеках статуи, на чуть приподнятые уголки губ, будто Нерил едва сдерживал улыбку. На мгновение друзьям показалось, что статуя окажется вовсе не статуей, а их живым другом. И весельчак Нерил прямо сейчас откроет глаза с хитрым прищуром, повернется на бок, подопрет голову рукой и ехидно улыбнется. А потом скажет...
- Ну, что стоите, нюни?
Но сказал это не Нерил, Арман озвучил вслух так и не воплотившуюся в реальность мысль. От звука его голоса Бони слегка вздрогнул, до того не к месту показался ему живой голос среди родовитых мертвецов. Молодой князь достал бутылку, умело откупорил ее и сделал первый глоток.