Я немного помолчала, ожидая, что она сейчас не выдержит и признается, что я ее раскусила. Но ответа не последовало.
– Я выпила. Не думаю, что мне стоит сейчас приезжать.
– Фабьена… Я слышу по голосу – не так уж ты пьяна.
По ее тону было совершенно ясно, что от визита мне не отвертеться. Я попробовала вытянуть из нее какие-нибудь подробности о просьбе Смарта, но Лия не стала распространяться и сказала лишь, что будет меня ждать. Садиться за руль мне было нельзя, и я попросила Шарля отвезти меня в Дом «Птицы».
– Он хочет тебя видеть? В субботу вечером?
– Похоже на то…
Шарль поинтересовался у Клэр, знает ли она Смарта, и разговор немедленно перешел на его фильмы, которые оба принялись оживленно обсуждать, пока я собиралась. Они его так расхваливали, что я устыдилась своего невежества. Жаль, что я не могла разделить их восторг. Я быстро сменила платье в цветочек на вязаный свитер с джинсами, забрала волосы в пучок, подкрасила немного ресницы – все, готова. К Дому мы поехали втроем, и по дороге тетя щедро делилась догадками о том, что же задумал Смарт.
– Небось хочет позвать тебя актрисой в новый фильм! Или завещать тебе свои миллионы!
Шарль одно за другим отметал ее предположения, в то время как я нервно крутила на пальцах кольца, соображая, как мне следует держаться, когда я переступлю порог комнаты номер десять. Я предпочла бы часами кататься на машине и слушать радио, хотя диктор бубнил с полным равнодушием. Когда Шарль парковался, я засмотрелась на него, улыбаясь.
– Ты чего?
– Спасибо, что любишь меня.
Он залился смехом, который так мне нравился.
– Да ну тебя, Фаб, не говори так, я ж тебе не одолжение делаю!
Тетя пожелала сесть сзади, и на миг я совсем про нее забыла. Меня охватило смущение за свой порыв нежности. Мне хотелось горячо поцеловать его, как я любила, но я только чмокнула его в щеку, отстегнула ремень безопасности и попрощалась. Поглядела вслед машине и, лишь когда она уехала, вошла в Дом «Птицы». У дверей меня уже ждала Лия. Она потребовала, чтобы я подняла руки и прошлась по воображаемой прямой линии, что я чуть было не проделала, но быстро спохватилась, поняв, что она шутит.
– Надеюсь, Фабьена Дюбуа, когда ты наконец напьешься, я сама буду трезва и это запомню!
В ответ я скорчила рожу и протянула тарелку, на которой лежал кусок пирога.
– Хочешь?
Я знала, что Лия сладкоежка. Она уставилась на пирог, пожирая его глазами, но тарелку не взяла.
– Смарт, наверное, будет рад гостинцу. Он как раз в обед просил чего-нибудь сладенького.
В коридоре «Ласточек» стояла тишина. На меня всегда глубоко действовали покой и безмятежность, здесь царившие, но по вечерам эффект был особенно силен. Пространство было будто пронизано тайной. В этом воздухе все было хрупким, как крыло бабочки: любое слово, любой разговор. Грань между жизнью и смертью была здесь предельно тонка – и, вопреки здравому смыслу, именно поэтому в хосписе мне становилось легче.
Теперь Лия выглядела серьезной, и между бровей у нее залегла характерная складка. Я не выдержала и резко остановилась.
– Ты точно не знаешь, чего ему надо?
Она не ответила и только махнула рукой, чтобы я поскорей зашла. Кровь стучала у меня в висках. Я обернулась – но Лия уже возвращалась к себе в кабинет. Смарт сидел в постели и читал все тот же журнал, что и в прошлый раз. Когда он заметил меня и скривился, я подумала, что Лия все-таки меня уделала. Смарт вовсе никого не звал, а она сейчас потирает руки, довольная своим ходом. Только вот никак не верилось, что Лия способна зайти так далеко.
Я поставила тарелку с пирогом на столик у кровати и сняла пальто. Мы по-прежнему ни словом не перемолвились. Я, как и тогда, присела на подоконник, решив, что досчитаю в уме до тридцати – и, если за это время он ничего не скажет, начну разговор сама. Заодно я улучила момент, чтобы окинуть взглядом его личные вещи: стопку книг и журналов на книжной тумбочке и фото немецкой овчарки в деревянной рамке. Здесь не было того, что обычно видишь в комнатах пациентов: цветов, растений, фотографий родных, детских рисунков.
Секунды шли, а Смарт на меня даже не взглянул. Двадцать восемь. Я встала и направилась к двери.
– Фабьена!
Он произнес мое имя таким голосом, как будто я уходила навсегда. Я обернулась и подняла указательный палец: подождите минутку. Дежурила моя любимая медсестра, Барбара. Я спросила ее, навещал ли кто-нибудь Смарта за все то время, что он у нас лежит.
– Ты представляешь, я у девочек сегодня то же самое спрашивала. Нет, посетителей не было, и не звонил никто.