— Ну, изестно, девки народ цикавый! — отозвался отец. — Да, поди, князь дозволит... Поезжай, по мне... Только вот, как дом-то?..
— Надолго ль? Дом запрём до утра...
— И то... Иди, просить у князя... Ужли не возьмёт!..
Быстро выбежала из горницы девушка, обдав горячим взглядом Трубникова, словно поманив за собою.
Тот, как бы против воли, так и потянул следом за Агашей. Девушка поджидала в сенях, обняла, крепко прижалась, поцеловала дружка беззвучно, но горячо и зашептала:
— Уезжает старый... Волюшка нам... То-то!.. Уж никуды не отпущу я тебя!..
ГЛАВА V
САЛДИНСКИЕ КЛАДЫ
Небеса светлеют на востоке.
Чуть окрасились края облаков, медленно скользящих в бездонной синеве. Ветер предрассветный зашевелил неподвижные до этих пор листья деревьев и кустов на берегу Курдюмки-реки.
Две крепких, укладистых телеги стояли у невысокого, с округлою вершиной, холма, который подымается почти у самой воды среди лесных зарослей.
Кони, не выпряженные из телег, пощипывали сочную траву, вздрагивая порой всею кожей, встряхивая головами, словно желая услышать серебристые трели своих бубенцов и колокольцов. Но их нет. Тихо подъехали к холму по лесной дороге люди.
Юхим правил передовыми лошадьми. Во второй телеге кучером сел Трубников. Здесь же, на куче сена, покрытого коврами и мехами, сидел Гагарин с Агашею рядом. А перед ними, вздымаясь грудой, лежали сваленные укладки и сундучки. Вторая телега была нагружена ещё больше, и поп Семён с Келецким еле примостились там среди клади.
Все сошли у холма и быстро поднялись на его вершину. Здесь лежало много каменных плит. Нельзя было понять: занесло ли их сюда в незапамятные времена или уж гораздо позже рука человека притащила издалека и уложила рядами огромные глыбы на вершине одинокого холма?
Чуть пониже самой маковки холма виднелось целое сооружение из тёмных плит. Четыре из них лежали, полуушедшие в землю, образуя как бы люк, ведущий куда-то вниз. А пятая покоилась сверху на этих четырёх.
— Вот и могильник... и похоронка моя! — ткнув носком тяжёлого, подкованного сапога в верхнюю плиту, сказал Юхим. — Под этим камнем.
— Под камнем? — недоверчиво отозвался Гагарин. — Но его и всем нам не поднять. Как же ты один мог?..
— Всем! — протянул насмешливо дед. — Если ещё и коней припряжёте, всё равно не поднимется плита. А вот как я проберусь в нутро да открою «замок», так и вчетвером её сдвинем, куды надо!..
— В середину холма?.. Что же ты сквозь землю пройдёшь, что ли?..
— Может, и скрозь землю... Ось, дивитесь!..
И старик спустился до половины холма, где росла могучая, вековая лиственница, словно боком прислонённая к холму. Под нижними ветвями её в тёмном, бугристом стволе чернел большой провал.
Опустив в него четырёхаршинный шест, ушедший туда целиком, старик с силой и ловкостью, каких и ожидать нельзя было от него, вскарабкался на дерево, спустил сперва ноги в отверстие и скоро весь скрылся, спускаясь вниз по своему шесту, как по лестнице.
Скоро оставшиеся на холме услыхали какую-то возню под тою плитой, которая лежала поверх остальных четырёх. Словно железом ударили снизу по ней три-четыре раза. Все вздрогнули, застыли, не сводя глаз с плиты, ожидая, что вот-вот она откроет могильные тайны.
Но плита лежала неподвижно. А за плечами у них снова забасил дед Юхим.
— Ну, стоять нечего... Я «замок» снял, надо двери отчинять!.. Верить ломы, хлопцы!..
Густо помазав для чего-то салом камни, лежащие выше плиты, взяв один из четырёх ломов, тоже захваченных им, старик первым упёрся снизу в плиту. Она словно зашевелилась легонько...
Трубников, Келецкий и отец Семён последовали примеру деда. Плита действительно довольно легко заскользила по нижним камням, благодаря обильной смазке салом. Под нею затемнело большое отверстие — ход, прорытый в холме, ведущий в какое-то подземелье.
Когда дверь-камень была отодвинута совершенно, показался довольно отлогий скат, ведущий в глубину. Там было темно, будто бы сама ночь притаилась на дне провала. А тени деревьев, стоящих кругом, словно тоже скользили беспрерывно туда одна за другою, сильнее сгущаясь на глубине.
Юхим зажёг восковую свечу, припасённую за пазухой, дал и другим по свече. Молчаливой процессией, словно в катакомбы древнего храма, сошли все по тропинке на дно провала. Там было довольно просторно; вырытая в основании холма пещера выложена была по бокам почернелыми от лет, тяжёлыми брусьями. На каменном полу чернел пепел от истлевшей, старой хвои, попавшей сюда, очевидно, из бокового хода, узкого и низкого, где с трудом, согнувшись, мог пройти человек. Ход вёл между корнями лиственницы в дупло дерева. А эти толстые, мощные корни выглядывали здесь из-под земли, как чёрные змеи, склубившиеся в смертельной борьбе.