Понемногу глаза освоились с полумраком, и вошедшие смогли различить у стены два каменных гроба, крышки с которых были сняты.
Подойдя ближе, Гагарин и его спутники увидели в этих гробах два человеческих скелета, из которых один был значительно больше другого. Они были покрыты золотыми украшениями дивной работы, усаженными крупными самоцветами. На черепах тёмным блеском старого золота сверкали высокие, восточного образца, тиары; ниже, где раньше была шея и грудь, протянулись звенья ожерелий и золотых лат, или блях, служащих для украшения царской одежды. Широкие золотые пояса с драгоценными камнями, потемнелыми за долгие века пребывания под землёю, тяжёлые браслеты ручные и ножные, перстни с бриллиантами и рубинами, сияющими даже и при слабом свете восковых двух свечей, цепочки, унизанные камнями, — всё это лежало нетронутым.
Гагарин онемел от восторга. Первым его движением было собрать всю эту груду сказочных богатств и взять с собою... Но мысль, что его могут арестовать на пути, отнять всё, что при нём, это соображение образумило князя. Отогнав искушение, он только осторожно коснулся всех вещей, приподнял их, чтобы камни заиграли при огне, но раньше приказал зажечь побольше свечей.
Вглядываясь в тонкий чекан и резьбу поясов, тиар, князь вдруг вздрогнул.
На розовом крупном бриллианте, украшающем тиару на скелете, который поменьше, находились те же загадочные два знака, как и на рубине, теперь уже попавшем в пухлые, белые руки Екатерины...
Молча показал Гагарин Келецкому на бриллиант. Тот взглянул, кивнул головою и протянул руку ко второй тиаре, украшающей череп более крупных размеров.
— И там тоже... Пусть вельможный князь приглядится...
Действительно, на сапфире, ещё большем, чем рубин, попавший к Гагарину от Васьки Многогрешного, синели те же два знака: «Земля ждёт»!..
Решив не трогать пока сокровищ до своего возвращения, Гагарин взял только из меньшего гроба большой перстень с изумрудом чудного блеска, который по своей величине должен был некогда покрывать полпальца неведомой царице, кости которой лежали рядом с останками её супруга-царя...
На изумруде те же два знака бросились в глаза князю, когда он дрожащей рукою надевал кольцо на мизинец другой руки.
— Сюда и мои ларцы поставим. Мёртвые пускай берегут их! — овладев собою, распорядился Гагарин.
Солнце уже поднялось над синей полоской дальних лесов, когда была закончена вся работа. Сама тяжело захлопнулась дверь, отпущенная Агашей, которой пришлось держать её край, пока сносились сверху и устанавливались на местах сундучки, тюки и ларцы. Потом все, кроме Юхима, через первое подземелье гуськом вышли на вершину холма, с наслаждением вдохнули в себя прохладный, ароматный лесной воздух.
Медленно сдвинули тяжёлую плиту на прежнее место, затем слышно было, как дед возился, вставляя снизу свои каменные замки в гнёзда плиты... Наконец, и он появился из отверстия дупла, сел на телегу; Гагарин с Агашей снова оказались вместе, позади старика. Они тронулись вперёд; вторая телега с попом, иезуитом и Трубниковым покатила за ними.
— А скажи, дед, как ты напал на эту могилу? — спросил Гагарин, молчавший до сих пор.
И бессонная ночь утомила его, и в первый раз пришлось ехать в таком неудобном экипаже. Но лесная дорога была мягка, тряски почти не ощущалось, а живительный утренний воздух, пропитанный ароматами трав, цветов и нагретой солнцем хвои, вливал бодрость в грудь. И князь встряхнулся, дрёма рассеялась, захотелось самому говорить и слышать людскую речь.
— Як я на её напал?.. А рысь меня навела! — полуобернувшись заговорил дед. — Бачили, костяк там лежит. То рысь була... Я вышел её искать, бо вона стала ягнят у нас резать... Вже лет десять будет назад... а то и больше... Гонялся за нею, пока в это дупло не загнал. Ну, думаю, ты не уйдёшь теперь... Обошёл дерево с холма, влез на сучья, сунул дуло в дупло, да как тарарахну картечью!.. Думаю: конец!.. Пождал немного... хотел уже лезть за рысью, а из дупла дым повалил. Это листья загорелися от выстрелу... Ну, думаю, сгорела, голубушка!.. Жду ещё, пока дым пройдёт... Гляжу, а он уж из-под этих камней повалил, потянулся струйками... Эге, думаю себе, из дупла под деревом, под кореньями, ход в эту могилу либо в холм пробит... Туды, значит, и рысь ушла... Может, она между корнями и вырыла себе ходы... Как дым прошёл, я сунул ружьё в дупло, не достал дна. Сломил тогда деревцо подлиннее... Ковыряю по дну — не слышно, чтобы рысь там мёртвая лежала... Я ещё хвои, листьев приволок, в дупло набил их и подпалил... Долго горело. Дым стал из-под камней клубами валить... Слышу, под середним камнем что-то возится... царапает камень... Рысь, значит... А там и затихло... От дыма ошалела... Я и ушёл... Вернулся на другой день, полез в дупло, перед собою рогатину держу с пикой... Вижу — дыра... Я пошёл по ней... Вдруг провал... Еле удержался на краю... Выкресал огонь, свечку зажёг, гляжу — моя рысь лежит клубком, подохла от дыму. А мураши по ней уже ползают... Аж черно! Я огляделся... кости увидал... Это рысь добычу таскала для своих котят, когда те были у неё... А потом... и другое увидел... Вещи всякие... и двери... Понемногу всё и разыскал, что да как...