— Сожжём окаянных! — подхватили остальные.
— Гляди же, ни с места, змея... И ты, — крикнул Клыч Василиде и Софьице, оглушая обеих двумя ударами кулаками.
Затем пинком ноги оттолкнул девочку, которая, падая, почти навалилась на него, и вышел из горницы.
Через четверь часа несколько возов выехало из ворот усадьбы. В крытом возке, в котором ехал прежде Худеков, уложили казаки Василия.
Рядом с ним сел Нестеров, заявивший, что он умеет лечить и кровь заговаривать. Купец и его племянник уместились на простом возу. Едва умолил парень не сжигать старика.
Все тронулись, когда заметили, что нет Клыча.
— Где Федька?.. Федька... Клыч!..
— Подождите. Иду... Тута надо ещё... — отозвался пьяный дикарь из глубины двора.
Быстро пробежал он в горницу, где были заперты обе несчастные женщины.
— Говорите, суки, куды старик ваш убег? Не то, видишь?!
И он поднял высоко над головой Мосейку, которого разыскал на кухне, забытого, покинутого Наташкой, убежавшей в лес от близкой гибели.
Отчаянно вскрикнула Василида, кинулась к ребёнку и вырвала его из рук казака.
— Не дам... Убей, не дам младенчика!
— Не дашь ли?.. Где сила?! — грубо вырывая снова ребёнка, глумился казак.
Напуганный ребёнок залился громким плачем.
— Ослеплю... Удавлю... Не дам! — вне себя кричала Василида и кинулась на палача, стараясь вырвать одной рукой ребёнка, а пальцами вонзаясь ему в глаза.
Софьица, сначала поражённая тем, что перед ней творится, теперь тоже поспешила на помощь сестре, царапала, кусала разбойника, тащила из рук у него малютку...
— А, ведьмы... Вы так-то... Так вот же вам! — с пеной у рта пробормотал обозлённый разбойник, отшвырнул от себя обеих, взметнул над головой ребёнка... Миг, глухой стук, треск... И к ногам матери полетел мёртвый ребёнок с головкой, раздробленной об угол печи.
Не взглянув на обеих замерших от ужаса женщин, палач быстро вышел и закрыл снаружи на засов двери.
Подожжённая ещё раньше казаками часть двора, где стояли стога соломы и помещался сеновал, уже стояла вся в огне.
Вскочив на последнюю телегу, ожидающую его, казак стегнул коней и укатил за всеми остальными.
Софьица, услыхав стук копыт по дороге, пришла в себя, кинулась к оконцу, выбила его и стала звать Василиду.
— Уйдём, сестрица... Сгорим... Слышь, как полыхает.
Но та стояла, подняв с полу ребёнка и прижав его к себе, и тихо баюкала, словно не замечая, что вся одежда на ней уже взмокла от крови, бегущей из раздробленной головки мальчика.
Вдруг дверь раскрылась. Дым ворвался в горницу, и среди дыму вошёл Савелыч.
— Пробегайте скорее, покуль можно. Уехали все изверги...
— Нейдёт она... Словно ополоумела... Мосейку ей убил казак... Она нейдёт! — крикнула старику Софьица на ходу, быстро пробегая в сени, и вышла за ворота.
— Извели... И младенчика убили?.. Ну, ин ладно... Не я, так Господь им пометит... Он видит! — стиснув до боли зубы, пробормотал старик.
Осторожно взяв за руку сноху, он повёл её, повторяя:
— Идём, болезная... Идём... Уйти надоть... Сгорите оба...
И покорно вышла за ним Василида из избы, край которой стал уже загораться снаружи.
Часть III
НОВОЕ ПО-СТАРОМУ
ГЛАВА I
ПРИЕЗД
Ранние непогоды и вьюги со снегами, бушевавшие надо всем необозримым простором северо-западной Сибири в первых числах октября, так же быстро пронеслись, как и налетели...
— Это — молодик-месяц снегами обмывался! — толковали старики и старухи, видя тонкий серпок новой луны, который вдруг заблестел на небе, то появляясь, то исчезая среди тяжёлых разорванных туч, быстро и грозно бегущих на запад от северного края небес, тёмного и холодного, как угроза смерти.
Ещё на западе горели края этих туч, среди которых садилось за далёкими вершинами лесистых гор усталое солнце, а серп луны уже быстро стал подыматься в небе, словно желая поглядеть, куда уйдёт-закатится багровый, пылающий солнечный диск.
И в эту пору, 6 октября 1711 года, выехал из Верхотурья на большом дощаннике новый хозяин Сибири, губернатор Матвей Петрович Гагарин. Целая флотилия меньших судов и лодок провожала его довольно далеко. Потом часть лодок и баркасов вернулась обратно; остальные, занятые свитой и багажом князя, следовали за передовым неуклюжим, но прочно построенным судном, какое и пригодно для плаванья по быстрой капризной Туре-реке, и дальше, по многоводному Тоболу.