– Будь послушной, мерзавка, – промычал, делая шаг вперед. – Раздевайся.
– Нико, – я отступила, машинально прижала руки к груди. – Ложись спать, хорошо? Завтра утром мы…
– Раздевайся!
Чего мне стоило не заорать в ответ! Сейчас мне было страшно. Я этого чувства ранее никогда не испытывала. Ни перед кем. К несчастью, я больше не являлась собой.
– Пожалуйста, Нико…
Мужчина рванул меня за руку к себе. Грязными пальцами вцепился в подол платья и дернул его наверх. Я вскрикнула, ошалев от ужаса.
Заставила себя прикусить губу, чтобы не закричать и не напугать Майю еще сильнее.
– Закрой дверь, – чуть не плача, попросила, но Нико будто не услышал.
Я почти сдалась. Запах спирта пьянил и меня, от табачной вони начало тошнить. Грубые огромные ладони бесстыдно шарили под моей юбкой, а я обмирала от страха.
Не шевелилась. Убеждала себя, что Нико пьяный и у него ничего не выйдет, а если и выйдет, то я сумею продержаться несколько минут.
Тело мгновенно стало липким от пота. Меня трясло от отвращения. Взгляд метался по комнате в поисках хоть чего-нибудь, что могло бы послужить оружием.
Из глаз брызнули слезы. Не сдержалась.
– На хрена столько тряпок, – пыхтел муж, запутавшись в подъюбниках.
С силой дернул один из них. Ткань с треском разошлась, обнажая правую ногу.
– Соскучилась, а, дрянь? У меня с тобой разговор короткий. Я ведь обещал, что ты пожалеешь, если попытаешься сбежать снова?
Не смогу. Я не смогу продержаться ни минуты. И пусть тело не мое, и оно уже не единожды было под этим чудовищем, но душа в нем теперь моя.
– Это еще подарок… Тебе же нравится, да? Пожалеешь ты завтра, мерзавка.
Канделябр, стоящий на столике, казался хлипким. Я моргнула, смахивая слезы с ресниц, и потянулась к нему, но…
Нико одним движением швырнул меня на кровать. Тонкий матрас не защитил от падения, и от боли в спине в моих глазах помутнело.
– Нет! – я закричала, не в силах больше сдерживаться.
Пиналась изо всех сил, молотила руками. Одной рукой мужчина вжимал меня в постель, другой срывал белье. – Нико! Хватит!
Тихий голосок из коридора заставил меня замолчать:
– Мам?
В голове с ужасающей скоростью пронеслись обрывки воспоминаний. Майя уже видела это. Не один раз.
Ярость, застелившая мне глаза, оказалась сильнее давления на тело пьяного мужа. С рычанием я дернулась вперед, дотянулась до канделябра и со всего маху обрушила его на голову Нико. Мужчина крякнул, посмотрел на меня затуманенным взглядом и рухнул на кровать, придавив меня к ней.
Слезы обжигали щеки. Я с трудом выбралась из-под тела, и оно кулем свалилось на пол. Руки тряслись так, что я не могла поправить рваный подол. Канделябр выпал из моих ослабевших пальцев. Ладонями вытерла щеки и бросилась в коридор.
– Милая, ты чего? Ну? Не спится? – голос дрожал, срывался.
Я горела желанием заорать во все горло.
– Я пить хочу, – шепнула Майя.
– Идем, малышка. Мы уходим, ладно? Погуляем, да?
– Но…
– Никаких “но”. Мы уходим.
Заскрипел протяжно засов. Звякнула связка ключей, и замочная скважина хрустнула.
В полумраке кухни я могла отчетливо разглядеть Гану.
– Отпустите нас, – взмолилась я. – Прошу! Зачем мы вам?
– Ребенка спать уложи.
– Откройте дверь! Мы уйдем, и вы нас больше никогда не увидите!
Гана ушла без ответа. Дверь в ее комнату захлопнулась. Войти в нее я не могла – старуха запирала ее на ключ.
Я залилась слезами снова, проклиная себя за слабость. Майя цеплялась за мои руки, просила воды, будто ее совсем не волновало, что происходит в доме.
Привыкла или не хочет замечать?
Всего день новой жизни, а я поддалась отчаянию так скоро.
Утро. Я должна дождаться утра, и тогда мы выберемся из этого дома. Оставалось прожить всего несколько часов.
ГЛАВА 3
Я провела остаток ночи на кухне. Настраивалась на то, что собираюсь сделать. Кипятила воду в тазу, варила кашу. Последнее было что-то вроде отвлекающего маневра, и чтобы успокоиться. Готовка всегда меня успокаивала.
Собирать мне было нечего. У Арьи не оказалось ни украшений, ни вещей.
Гана проснулась первой. Прежде чем выйти на улицу, чтобы покормить птицу, разбудила Нико. Я ждала, когда тот выйдет из спальни, но он не торопился.
Старуха на меня и не взглянула. Отворила дверь и оставила открытой, а после в дом ворвался солнечный свет – свекровь распахнула ставни.
В комнате заворочалась Майя. Я слышала, что она проснулась, но не стала к ней заходить.
Ждала. Молилась всем известным богам и ждала.
Нико, пошатываясь, добрался до бочки, стоящей на кухне в углу. Залпом выпил кружку воды, следом еще одну, и только тогда вспомнил обо мне.