Внутри оказалось прохладно. Дождь так и не собрался, но небо было затянуто уже наполовину, вот-вот ливанет.
Дверь я заперла изнутри из страха, что Нико придет внезапно и попытается войти в дом. Скорее всего, искать он нас будет именно здесь, но идти нам больше некуда.
Полумрак, царивший в комнатах, скрывал всю грязь: пыль, мусор, пятна на полу и мебели. В небольшом торговом зале, куда мы попали с улицы, находился камин, полный золы. Словно огонь погас уже после того, как хозяева покинули это место.
Я помнила, что первый и единственный этаж был занят пекарней. Мои родители славились в поселке, как продавцы самой вкусной выпечки. Что теперь осталось от всего этого? Пустой зал, столик у окна, прилавок, а за ним три деревянных стеллажа.
Жили они на чердаке. Папа называл его “мансардой”, но мансарды намного больше и имеют не одно крошечное окно.
Я оставила Майю внизу и поднялась по крепкой лестнице наверх.
Всё здесь выглядело так, будто мои родители вышли лишь на минутку. Да, пыль успела осесть плотным ковром, но вещи все еще оставались в таком состоянии, как если бы совсем недавно ими пользовались.
Раскрытая на середине утренняя газета лежала на столике, на ней стояла чашка, кофе из которой давно испарился, и теперь на дне было лишь черное пятно все в трещинах и плесени.
Рядом притулился моток пряжи, недовязанный шарф и две деревянные спицы. Столик стоял между двух кресел, и я могла детально представить, как отец Арьи, пожилой седовласый мужчина, читает свежие новости за чашкой ароматного напитка.
Напротив него сидит мать. Она, как обычно, ворчит на мистера Грэка из-за того, что тот начал читать новость вслух, а потом забылся и дочитывал уже про себя. Она вязала в это время очередной шарф. Больше ничего у нее не получалось связать, но это было ее любимым занятием.
Громкий стук в дверь вырвал меня из размышлений. Кто может стучать с такой силой?
– Майя! – негромко крикнула я, сбегая по ступенькам. – Не открывай!
Девочка уже тянулась к ручке двери.
Майя отдернула руку, а я в этот момент подскочила к окну. Сквозь щель между досок могла увидеть крыльцо и того, кто пришел. С облегчением поняла, что не Нико.
Полнотелая миссис Хом в цветастом платье и косынке на голове, заложив руки за спину, ждала пока ей откроют. Женщина топталась на месте, сверлила взглядом носки своих туфель.
Я помнила ее доброй и отзывчивой, а потому, не раздумывая, поспешила отворить дверь.
– Миссис Хом! – преувеличенно радостно воскликнула, протягивая к соседке руки.
Та, в свою очередь, сделала вид, что тоже рада меня видеть.
– Да из окна тебя увидела, – махнула рукой Ванда, – думаю, ты иль не ты? К родителям приехала впервые за столько лет, неужто!
– Никак не могла выбраться раньше. А мои…
– Родители-то? Померли уж три года назад. Что, не слыхала?
– Некому было передать мне эту новость, – я поджала губы. Грусти от потери людей, которых я не знала, не было. Только эмоции Арьи всколыхнулись и исчезли.
– А ты что, – Ванда заглянула через мое плечо в торговый зал, – одна, что ль? Где муж-то твой?
– Я с дочерью миссис Хом. И буду жить здесь с ней вдвоем.
– Разошлись? – ахнула женщина.
– Так вышло. Да вы проходите… Только у меня ни чая, ни угощений. Проходите внутрь, расскажете мне как дела в поселке, – я пригласила соседку совершенно искренне и, вдруг вспомнив один примечательный момент из жизни Берегового, спросила: – Мистер Клент все также бегает за каждой юбкой?
С Ванды вдруг спала всяческая любезность. Женщина поджала губы, а после сплюнула перед собой:
– Еще одна потаскуха. Что вам всем, медом здесь намазано?
Я оторопела на миг. Открыла и закрыла рот, так и не найдя что сказать.
– Мужики вас бросили, так вы сюда претесь за нашими? Так ты учти – баб с чужими детями тут только юзают, да замуж никто не берет.
Мои щеки вспыхнули. Стало одновременно стыдно почему-то и за себя, и за Ванду. Или в воспоминаниях Арьи какая-то ошибка, и на самом деле миссис Хом никогда не была настроена к ней по-дружески?
– Миссис Хом, следите за своими словами, – произнесла я сквозь зубы. – Имейте совесть, хотя бы перед моей дочерью.
– Убиралась б ты отсюда, – выплюнула соседка и, больше ни слова не говоря, развернулась к своему дому.
Я захлопнула дверь с силой. Злость клокотала внутри, не находя выхода. Приятное знакомство, ничего не скажешь.
Боги, Арья, как ты здесь жила вообще?!
Майя сидела прямо на полу у прилавка. Играла какой-то дощечкой и наш разговор не слушала. По крайней мере, вопросов задавать не стала.
Я едва успокоилась, чтобы начать нормально разговаривать и сдерживать себя от ругательств. Нужно было что-то делать с домом, с ночевкой. Скоро солнце совсем сядет, а у нас ни дров для камина на чердаке, ни воды, ни чистой постели. Впрочем, чистая постель в этих условиях была бы роскошью.