— Эй! — окликнул ее Дима и коснулся лба рукой. — Вроде теплая, она просто без сознания, — и потянулся к коробке.
— Стой! — крикнул Марич. — Не трогай! Это шаманский короб! Нельзя! Давай ее уложим в сани, я поеду с ней, а ты поезжай к ребятам, грейте воду, зовите доктора и ждите.
Они аккуратно положили девушку в сани, укрыли и двинулись обратно.
Дима летел, в голове крутилось: — Откуда она здесь, да и не похожа на местную…
Марич умел управляться с упряжью и они медленно направились в сторону рабочего поселка.
Он украдкой поглядывал на девушку.
— Да не местная вроде, и одежда на ней с материка… — Олени тоже ему не знакомы, все это казалось странным. — В другой стороне в километрах в пяти чукотское село, — продолжил размышления старик. — Дак там домов пять жилых осталось!
Он стал вспоминать жителей.
— Так, семья Анохи — местного пьяницы… Валька — бывшая повариха на пенсии, мож, к ней кто приехал!? Серега — бывший летчик, эх, хороший мужик, да, говорили пропал… — сквозь мысли он услышал лай собак, которые радостно встречали упряжь.
Ребята подбежали к саням и аккуратно переложили на носилки, сооруженные наспех из покрывала, осторожно понесли девушку в дом.
— Хорошо еще на прииске было мало народу, а то набежали бы, — подумал Марич.
Игорь Александрович — доктор и уважаемый человек — уже крутился возле девушки, доставал из аптечки какие-то лекарства, растирки. Марич не любил врачей и разные манипуляции и, почуяв запах нашатыря, решительно открыл дверь и вышел в коридор.
Минут через десять, дверь приоткрылась, и его окликнул Дима. Нужно было решить вопрос с пребыванием — посторонним нельзя находиться на базе. К тому же прииск готовился к консервации, и поэтому основная часть работников переехала на новую дислокацию — триста километров севернее.
— Начальство вряд ли будет на следующей неделе, и к тому же девушку будут искать, — сказал Марич. — Пусть перенесут вечером ко мне, я все равно один, комната двухместная, и к тому же я — завхоз.
На том и порешили.
— Как она? — поинтересовался старик у доктора.
— Переломов и обморожений нет, я поставил укол — будет спать сутки, — констатировал Игорь Александрович и, выходя, добавил: — Если что, зовите.
Марич поспешил к себе обустраивать постель для гостьи и на выходе пригрозил присутствующим:
— Короб не трогать! Ах, да и, еще — отпустите оленей пусть идут домой, — старик невольно почувствовал себя важной персоной.
Глава 1
Алька проснулась, сквозь сознание медленно пробивался рассвет. Она закрыла глаза, мысли вчерашнего дня прокручивались в голове, на часах было шесть сорок — можно поваляться — и девушка перевернулась, натянув на себя одеяло. Она любила утро.
Солнце пробивалось сквозь шторы, слышалось щебетание птиц, ритмичные движения метлой дворника Фадеича, голоса прохожих, спешащих на работу.
Послышались шаги и звучное мяуканье.
— Ах ты проказник! — повернулась и тут же ласково сказала Алька, подозвав к себе кота.
Толстенный рыжий кот уставился зелеными глазами в ее, а затем продолжил свое мяуканье. Девушка потянулась — придется вставать, покормить. Она нехотя вылезла из-под одеяла и побрела на кухню. Миска оказалась пуста.
— Ах ты обжора, Маркиз! — пожурила любимца, который терпеливо ждал свою порцию. — Тогда уже и кофе попью, — пробурчала Алька, и включила чайник. — Так, ложка кофе, три кусочка сахара…
Как раз закипел чайник, кухня наполнилась ароматами. Вдохнув запах кофе и сделав глоток, Алька выглянула в окно. Начинался новый день…
Потягивая кофе, она прошла в зал и плюхнулась в любимое кресло.
— Так, — сказала себе Алька, — сегодня обязательно нужно освободить бабушкин комод, близятся майские праздники.
За выходные она хотела сделать ремонт и уже договорилась с женщиной о наклейке обоев, присмотрела новую мебель. Она бросила взгляд в коридор, где стояли новые рулоны обоев — ждали своего часа.
Мебель с бабушкиной комнаты была продана, оставался только он — старый, сначала несколько раз перекрашенный, а потом под веяньем моды обклеенный пленкой комод. В нем хранились все фотографии, документы, вырезки из журналов и газет, сами журналы и газеты, уже изрядно пожелтевшие папки с вырезками.
— «В общем, всякая всячина!» — как говорила сама бабушка Тоня.