Всеволод кивнул, не отрывая ладоней от лица.
— Ей там со мной хорошо будет. Что она здесь без меня? — Марья как будто разговаривала сама с собой, не замечая, что муж плачет.
Он поднял на нее мокрое лицо:
— И когда хочешь постригаться?
— Попрощаюсь с детьми. Потом, — сказала Марья. — Собрать бы их, Митя.
— За Ярославом послать?
— Всех надо бы.
— Хорошо; Марьюшка. Сегодня же пошлю в Переяславль, — успокаивающе сказал Всеволод.
— Далеко. Детки далеко разлетаются, — прошептала Марья. Устала говорить.
Полежала, закрыв глаза, собираясь с силами.
— А ты, Митюшка, не плачь. Ступай. А потом еще приди, я отдохну пока.
Он, ничего не говоря, встал. Дела все-таки надо было делать, от них не уйдешь.
Вот и пригодился княгинин монастырь, думал великий князь. Может, дается человеку знание своей судьбы, да только он понять его не умеет? Давно когда-то, еще молодой, Марья загорелась построить этот монастырь. И всю жизнь строила и обустраивала. Великий князь тогда шутил: не хочет ли она стать настоятельницей, матерью игуменьей? Хорошо тогда было шутить. Молодым кажется, что всегда будут молодыми. И монастырь этот — для кого-то другого. Мало ли страждущих, желающих покинуть этот мир?
А шутка-то вот когда отозвалась. Это значит, что жизнь проходит, проходит, и никакая власть, даже власть великого князя, не в состоянии задержать, остановить, вернуть хотя бы единый миг этой жизни.
И Елене давно пора в монастырь. Ей-то туда с рождения было идти предназначено.
Отправился дела доделывать и вдруг понял, что сегодня больше не хочет ничем заниматься. Сказал Константину про решение матери. Тот сразу побежал к ней — сидеть у изголовья, вздыхать, точить слезы. Честное слово, хоть сам вместо него поезжай в Новгород.
Отпустил бояр, наказав Добрыне Юрятичу завтра прийти пораньше — многое нужно было еще обсудить.
Удалился к себе. До вечера просидел над книгой, потом лег спать. Во сне видел юную княгиню Марью, и смеялся с ней, и плакал от молодого счастья.
Через неделю прибыл Ярослав, и все дети теперь были вместе, за исключением дочерей. И Всеслава и Верхуслава в свое время уже получили родительские наставления и благословения и находились теперь в воле мужей своих.
Великий князь, несмотря на свою печаль, все же не упускал случая приглядываться к детям, когда они собрались вместе. Как-то получилось, что не задумывался раньше об их взаимоотношениях.
Росли они как бы порознь. Положение детей и наследников великого князя не позволяло им держаться ватагой, бегая всюду, подобно детям простых родителей: У каждого были свои воспитатели, свои бояре, слуги, великий князь был больше озабочен тем, чтобы из каждого сына сделать маленького государя, чем стремился вырастить братьев дружными и любящими друг друга. Только мать учила их этому. А в последние несколько лет, когда она болела, сыновья и вовсе были предоставлены сами себе, своим заботам и желаниям. И дела у всех были разные. Кто с отцом на войну едет, кто в большом уделе княжит, кто при дворе проказничает. Они и виделись-то редко. И нынче, когда матери с ними не будет совсем, не станет ли усиливаться у сыновей взаимное отчуждение?
Было видно, что Константин не выказывает особого расположения ни одному из братьев. Конечно, он привык быть первым и главным сыном, жил в своем особом мире, со своими заботами. И сам великий князь все время подчеркивал перед остальными сыновьями его старшинство. А как же иначе? Ведь именно Константин станет над ними государем после смерти отца. К тому же он готовится принять новгородское княжение. И хоть не с большой охотой туда едет, но все же осознает свое превосходство над братьями.
А вот Святослав, несмотря на то что ему всего десять лет, наверняка обижен на Константина. Уже посидел в Новгороде, понюхал власти и всего, что власти сопутствует. И боярам его, наверное, тоже понравилось управлять Новгородом. И вину за то, что Святослав отозван, приписывают Константину: конечно, возле отца сидя, выпросил себе новгородский стол, ущемил родного брата. И Святославу напели, нашептали на Константина. Недаром Святослав так посматривает на старшего.
И вообще, все младшие братья, похоже, против Константина. Это их и объединяет. Великому князю давно знакомо и известно такое свойство всех людей: нелюбовь к кому-то одному сближает тех, кто не любит его, сильнее родственных уз. Сколько раз сам Всеволод Юрьевич испытывал это в жизни! Не получилось ли то же самое с родными детьми?
Великий князь подумал: надо бы поговорить с сыновьями, убедить их не держать зла друг на друга. Правда, не очень-то надеялся, что разговор такой поможет. Волю отца они, конечно, выполнят — воспитаны в покорности. Но когда этой воли над ними не будет, согласятся ли выполнять волю старшего? К тому времени все станут взрослыми. Великий князь, даст Бог, проживет еще долго.