Хихиканье фотографа и многократные щелчки затворов только раззадоривали Сторм. Хотя в какой-то момент в процессе этого почти каскадерского трюка и камеры, и зрители перестали для нее существовать.
Закончив представление и сделав крайне необходимый сейчас вдох, Сторм посмотрела на собравшихся вокруг них гостей. Одни улыбались, другие — нет. Но кому какое дело?
Шагнув вперед, Сторм усмехнулась:
— Да уж, накосячила.
На лице Эйдена не было ни раздражения, ни смущения. Зато он явно был ошеломлен такой выходкой. Выпрямившись, он отряхнул фрак и расправил французские манжеты[6].
Сторм обмахивалась, будто ей было жарко. Один-ноль в пользу похитителя.
— Как изящно, сестренка, — саркастично заметила Дестини, — отодвигать невесту на задний план в день свадьбы. — Учитывая потрясающее зрелище, которое являла собой Дес в темно-розовом платье, сшитом на рубеже веков, она и сама вносила немалый вклад в дело отодвигания невесты на задний план.
Оператор и фотограф продолжали снимать все подряд. Вклинившись между сестрами, Хармони обняла обеих.
— Не переживай об этом, — сказала она Дестини. — Невеста давно привыкла к стихийным выходкам Сторм. Зуб даю, эти фотки будут моими любимыми. Уверена, что фотограф успел запечатлеть все детали шока, отразившегося в мимике Эйдена… и то, как он подчинился Сторм, разумеется.
Эйден выругался себе под нос, но Сторм сделала вид, что ничего не слышала.
— А теперь совместное фото тройняшек, — объявил фотограф, застав сестер врасплох. — Ну пожалуйста! — взмолился он, заметив, что они колеблются, как и всякий раз, когда их просили попозировать втроем.
— И одеты мы совсем не одинаково, — вслух сказала Хармони сестрам, а это значило, что ей хочется иметь такое фото на память о дне свадьбы.
Фотограф явно был доволен.
— Невеста в золотом по центру, — начал он раздавать указания, хитро выглядывая из-за камеры, — подружка невесты в синем с этой стороны, в розовом — с другой. Три секс-бомбы, — изрек он наконец и подкрутил штатив так, чтобы сделать фото с главным залом на заднем плане, где лениво потягивали коктейли мужчины в смокингах и женщины в винтажных платьях.
Затем фотограф усадил сестер на подставки, отобрав у них букеты, которые разложил на старинных столиках, призванных играть роль заднего плана на новом фото.
— На этот раз по центру будут синие волосы, — сказал он, расправляя длинные юбки так, чтобы прикрыть подставки, и наклоняя головы тройняшек друг к другу.
— Всю жизнь мечтала о том, чтобы сфоткаться аки три мушкетера, — съязвила Сторм.
Отступив назад, фотограф деловито откашлялся и сделал первый снимок.
— За это фото, юная леди, я мог бы получить награду, будь ваши волосы светлыми, какими им и положено быть.
Стоило Сторм вскочить на ноги, как на ее плече оказалась чья-то рука, удержавшая ее от того, чтобы пройтись по уязвимым местам чувака с камерой.
— Приятель, — обратился к придурку голос Эйдена, — если бы я ее не остановил, ты уже пел бы сопрано[7]. Сторм уникальная. Великолепная. Ослепительная. И нам она нравится такой, какая есть. Так что извинись или будешь иметь дело со мной.
— Айе[8], и со мной тоже, дибильное ты трепло. — Рори, зять Сторм, тоже встал на ее защиту. Его примеру последовала и оставшаяся часть свиты молодоженов.
После того как фотограф принес свои извинения, Эйден схватил Сторм за руку и потащил ее с балкона на лестницу.
— Ты спятила, ты в курсе? Что ты собиралась делать? Сбить его с ног?
— Ты чего на меня-то орешь? — прошипела Сторм.
— Потому что не могу стукнуть его.
— Вообще-то я обдумывала вариант с кастрацией. А что? Какие-то проблемы?
— Ага, меня сейчас вырвет. — Положив ладонь на затылок Сторм, Эйден прижался лбом к ее лбу. — Ты пахнешь… ягодами… или полевыми цветами. — Сделав глубокий вдох, он выдохнул и отступил назад. — Наверное, у меня аллергия.
— Твоя аллергия попахивает боязнью перед обязательствами.
— Мой лосьон после бриться называется «Независимость». Если что здесь и попахивает, то это он. Я пользуюсь им, чтобы подчеркнуть физическую силу и мужество, и ношу этот запах с гордостью, можешь не сомневаться.
Сторм провела носом по его щеке, а затем и по шее, чтобы с головой окунуться в аромат.
— А мне нравится. — Ладно, надо признать: она хотела не только понюхать Эйдена, но и снова привлечь его внимание. Ни за какие коврижки она не позволит такой мелочи, как устная декларация независимости, встать у нее на пути. — О моих духах говорят, что у них страстный, порывистый и возбуждающий аромат. Черная смородина и ландыш. Фруктово-цветочная композиция, так сказать.