Ему нужно было собраться и пережить свадебный прием и бесконечно длинный вечер (причем эпитет подошел бы не только к вечеру), не теряя бдительности и не поддаваясь разбушевавшимся гормонам. Только так у него получится защитить Сторм от своего ненадежного образа жизни, подчиненного единственному правилу: никаких обязательств.
Кроме того, Эйден надеялся, что ему удастся защитить не только Сторм от себя, но и свой рационально безопасный и четко продуманный мир — от нее.
Значит, пора было действовать.
— А ты пытаешься меня соблазнить? — спросил он в свою очередь.
Бедро Сторм потерлось о его пах.
— А сам не знаешь?
Замечательно. За прошедшие три недели они успели довести друг друга до такого сексуального перевозбуждения и так накалить страсть, искрящую между ними, что Эйден начал всерьез опасаться показаться круглым идиотом и выставить себя на посмешище.
— Так, прекрати сейчас же, — строго проговорил он. — Тут кругом люди.
От скептической усмешки Сторм давление у него подскочило, и в висках застучало. Как будто тут и без того мало что подскочило.
— Да пошел ты…
— И ты туда же.
— Не могу дождаться.
Ему до смерти хотелось положить конец ее ожиданию, но он не мог.
— Судя по всему, первое впечатление породило между нами влечение, но сейчас, Сторм, пора проявить практичность. — Нет, он ни за что не поддастся соблазну и не потеряет ни бдительность, ни собственные штаны.
— Первое впечатление, может, и породило между нами влечение, но мы так и не воспользовались обстоятельствами, — возразила Сторм. — И мы крайне практично делали все, чтобы не доводить начатое до конца. По-моему, теперь как раз пора побыть непрактичными… и пустить, наконец, в ход тяжелую артиллерию.
Чувствуя, как в штанах становится все теснее, Эйден все же не мог просто взять и уйти. Во-первых, потому что торчащий под брюками бугор смутил бы и дьявола в аду, а во-вторых, потому что во время вальса молодоженов от главного шафера ожидали хоть каких-то манер.
— Веди себя естественно, — как можно спокойнее проговорил Эйден, в то время как сам делал все с точностью до наоборот: привлек к себе Сторм, хотя и поклялся сохранять не только эмоциональную, но и физическую дистанцию.
Однако его «вторые мозги», как называла это место Сторм, и без него знали, чего хотели, а потому без малейшего согласия того мозга, который прятался в черепной коробке, Эйден и Сторм слились друг с другом, будто были созданы из двух половинок одной и той же кучки праха.
Вздохнув, Сторм положила голову ему на плечо.
Эйден закрыл глаза, наслаждаясь моментом. Вдохнув медовый аромат ее волос, он чуть не умер от счастья. От того, что она снова была в его объятиях, ему казалось, будто… будто он вернулся домой. Но нет, черт побери! От одной мысли о доме его тошнило.
Ему не нужен был дом. Ему были нужны колеса. Свобода. Независимость. Кочевая жизнь счастливого странника. Без каких бы то ни было обязательств. Ну, кроме тех, которыми его наградило наследство. Что же до любви… Нет, никогда.
А здесь и сейчас он танцевал вальс с самой большой угрозой его образу жизни. Причем это была единственная угроза с тех самых пор, как его бросила женщина, которая позже умерла, пока Эйден усиленно пускал свою жизнь псу под хвост, только чтобы доказать самому себе, что это в его власти.
Разумеется, Сторм будет лучше без него. Сторм, готка, подружка невесты, чьи обычно торчащие во все стороны волосы были прилично уложены ради торжественного случая… едва не соблазнила его на людях прямо перед свадебной церемонией. Будь Эйден быком, она была бы мулетой[10].
Не удивительно, что даже в шикарных итальянских туфлях у него подкашивались ноги.
Впрочем, сегодня Сторм, по всей видимости, была сосредоточена только на соблазнении и, надо признать, добилась немалых успехов, потому что держала Эйдена против его воли в восхищенном напряжении весь вечер.
Сбежать от волшебницы, плетущей сексуальные заклинания, — задача не из легких. Но, так или иначе, без него ей будет лучше. Ему же нужно было найти свой собственный путь в мире и самому принимать решения и делать выбор. Такова его природа. Он был одиночкой. Странником. Надо было сказать Сторм, что он уезжает сегодня же и вовсе не планирует две недели отсиживаться в Салеме, но когда она провела длинным синим ногтем с блестящими белыми сердечками вниз по его груди, Эйден лишился дара речи.