– Мя!!!
– Да, ладно тебе, найду! Иди, попей молочка.
Но кот, который от подобного предложение не отказался бы даже, разбуди его среди ночи, не унимался:
– Мя!!!!! – на весь дом взволновался он, и хозяйка подошла-таки поглядеть, что произошло. Пушистый любимец сидел у плошки и носом указывал на пустое место.
– Опять?! Да, ладно.... Ну, и куда ж он подевался?!
Это был третий по счёту побег кактуса. За первые два, как было видно теперь, совершенно напрасно отругали кота. Маленьким зелёным ёжиком кактус лежал на боку, аккуратно подобрав под себя лапки корешков. Возвращение на место он воспринимал без особой радости. Сопел, косился, ершился и ёжился, но кушал хорошо и поправлялся. Был небрит, цвет лица имел сочный, зелёный, приличный званию. По упругости колючек мог бы потягаться с любым диких его собратьев.
Вероятно, в этот раз кактус решил исправить промахи прежних вылазок и прыгнул так далеко, как сумел.
Во время поисков беглеца, из потаённых дальних углов были извлечены два теннисных шарика, о которых некогда переживал кот, и один золочёный орех, скатившийся с ёлки год назад.
Найдены были также: счастливый трамвайный билет, похожее на миниатюрный зеркальный шар гнездо паука, расчёска отца семейства и бумажные десять рублей образца одна тысяча девятьсот шестьдесят четвёртого года.
– Ну и ничего себе. Трамваи давно не ходят, расчёска лысому тоже ни к чему, про гнездо и деньги промолчу, но кактус… куда он задевался, в самом деле?!! – И тут хозяйка почувствовала под ногой некий бугорок на полу. Она нагнулась и разглядела квадратный кусок земли, по форме напоминавший пропажу.
Всем стало грустно. Кот пошёл пить молоко, хозяйка направилась мыть посуду, что осталась от обеда, а отец семейства скрылся, как водится, в гараже… И каждый из них, переживая случившееся по-разному, думал об одном:
– Что осталось от него? Ямка в земле, которая скоро зарастёт. Закончил жизнь комком грязи, а мог бы цветком…
Главное
Читать вслух, под шум проходящего состава, так же невкусно, как пить кофе в темноте. От кофе остаётся одна лишь горечь, ни тебе нежной пенки цвета топлёного молока, ни притаившейся в глубине глотка сладости. А от чтения… Что остаётся от него? Беспомощное шевеление губ, бестелесные слова, да и искры, высекаемой ими не видно тоже.
Но вот, когда за окном, деликатно шурша полосками штор дождя ходит кто-то невидимый, уютно читать, хорошо спится, думается о хорошем, но лишь до той поры, пока не вспоминаешь, что где-то там, на берегу холодной глубокой лужи стоит коротконогий ёж, и ему непременно нужно перейти на другую её сторону босыми маленькими ступнями… И сон бежит от тебя, не оборачиваясь, и, кутаясь в одеяло, не можешь унять никак зябкую дрожь, а всё от того, что не в состоянии обогреть всех, кого хочешь, да и среди тех, кого можешь, согреваешь не всех.
– Что ты ворочаешься? Опять не спится?
– Да вот, попросили написать стишок, и в голову лезут всякие дурные рифмы, но все они пахнут пошлостью.
– М-да… Кому только в голову пришло предлагать тебе такое. Стихи… это стихия, а не описание ситуации. Это всё равно, что добиваться ответа на вопрос о чувствах.
– Да-да, точно. Вроде: «Скажи, ты меня любишь?» Слышишь такое, и не знаешь, что отвечать.
– Ну, так…
– Что?
– Ты меня любишь?..
– Знаешь, недавно видел объявление, крупными буквами: «Заказные убийства», а внизу, мелко – тараканы, клопы… Нельзя профанировать подобные фразы. Они проникают в сознание и делаются чем-то обыденным, чего, якобы, не стоит пугаться, стыдиться, чему не стоит противостоять. Это как публичная казнь на дворцовой площади по средам.
– Прости.
– Да нет, ты меня прости. Вероятно, я недостаточно делаю, чтобы выразить моё к тебе отношение. И остаются сомнения, которые мёрзнут
недопитым чаем на столе…
– И от него так сладко пахнет дюшесом!
– Слушай, у тебя совершенно не портится характер. Даже, кажется, делается ещё лучше. Раньше… давно, я думал, что ты притворяешься, ждал, что вот – ещё немного, ты сорвёшься и покажешь своё истинное лицо. Ведь невозможно быть до такой степени добрым человеком.
– А я временами кажусь себе гадкой, и от того стараюсь всё меньше критиковать кого-то, просто пытаюсь там, где это зависит от меня, сделать так, чтобы любое хорошее или одно лишь побуждение к нему, было столь же естественным, как выдох и вдох.
– Ты только помни, мы умеем понять лишь то, что уже приняла душа.
– Она довольно скрытна, и умеет удивлять.
– Это точно. Иногда нечто, услышанное ещё в детстве, посещает тебя, как озарение. И кажется таким простым, понятным. Думаешь тогда, – ну и дураком же я был…