Имеретинский, задержанный делами, несколько запоздал и когда вошел в залу, прения уже начались. Спорили о том, что нужно выбрать раньше: участников экспедиции или планету, на которую они должны отправиться? Защитники первого справедливо указывали, что прежде, чем соглашаться принять участие в экспедиции, необходимо знать его цель, и, в виду очевидной справедливости такого мнения, оно победило. Собрание приступило к обсуждению во-проса о планете, а корреспонденты стали торопливо записывать содержание речей в свои книжечки. Из 28 астрономов, членов клуба, 13 приготовили доклады, к счастью небольшие; 10 из них были прочтены всего в 2 ½ часа, причем по партиям они делились следующим образом: за Венеру — три, за Марса — три, за Луну — два, за Ганимеда — один, за Титана — один.
Настроение членов клуба продолжало оставаться неопределенным; каждая партия аплодировала своим докладчикам, но общего энтузиазма не сумел вызвать никто из них. Собрание, утомленное долгим вниманием, потребовало перерыва, и прогрессисты рассыпались по залам своего клуба. Повсюду можно было видеть оживленные группы, спорящие о климате или составе атмосферы какой-либо планеты. Люди, никогда прежде не бравшие в руки астрономической книги и ничуть не интересовавшиеся царицей наук, горячо доказывали преимущество Луны перед Ганимедом, или Венеры перед Марсом. Еще за несколько дней до 15-го декабря все имевшиеся на складах петербургских книгопродавцев сочинения по астрономии были раскуплены; букинисты брали за них втридорога и все-таки желающих оказывалось больше, чем нужно. Небольшая обсерватория Русской Урании на Марсовом поле в десять раз повысила цену, так как право хоть мельком взглянуть в ее телескоп брали с бою, и по всему Марсову полю тянулась длинная очередь, как перед Мариинским театром.
Не удивительно, что при таком всеобщем возбуждении не могли оставаться спокойными горячие головы прогрессистов. В день решительного собрания азарт дошел до высшего напряжения, и перерыв ни в каком случае не мог быть назван отдыхом. Во всех залах слышались страстные пререкания, часто переходившие в насмешки и, наконец, личные оскорбления, правда, через час забываемые. Но если бы сосчитать количество предполагавшихся дуэлей, из которых ни одна не состоялась, то каждый член клуба имел бы полную возможность быть убитым несколько раз.
Вопрос — «куда» в данную минуту волновал всех гораздо больше, чем судьба России.
Только три человека не принимали участия в спорах; двое из них — Аракчеев и Имеретинский — спокойно сидели в небольшой уютной гостиной и обсуждали технические подробности аппарата. Третьим был Штернцеллер. Он быстро ходил по пустой во время перерывов зале собраний и нервно кусал себе губы. Последнее время он все куда-то уезжал по делам и только в дни заседаний появлялся в клубе. Несмотря на свои шестьдесят лет, астроном выглядел еще очень бодрым, и ум его сохранил полную свежесть. Он был маленького роста, худ, но широкоплеч и довольно небрежно одет. Некрасивое лицо с горбатым носом и холодными, проницательными, умными глазами одновременно привлекало и отталкивало. Штернцеллер не носил бороды и усов, а баки и длинные густые волосы его были белы, как снег. В общем, этот человек производил впечатление ловкого и сильного хищника, борьба с которым не легка. Когда получасовой перерыв кончился — он первый занял свое кресло и, закрыв глаза, приготовился слушать.
Прогрессисты опять наполнили залу и, продолжая шумно спорить, рассаживались по местам. На председательскую трибуну взошел вице-председатель Стремоухов, а ораторскую кафедру занял Аракчеев, один из трех остававшихся докладчиков.
Он начал спокойно и бесстрастно, но постепенно тон его речи повышался, увлекая собрание. Величественная фигура, образец старческой красоты, и громкий, приятный голос усиливали впечатление. Аракчеев говорил о Венере.
Он ясно и логично, с полным знанием дела доказывал преимущества этой планеты перед другими. Он опровергал все доводы московских астрономов, так как, по его мнению, аппарату на Венере не могла угрожать никакая опасность. Спуститься в экваториальном поясе было бы, конечно, неосторожно, но путешественники имеют полную возможность управлять своим кораблем в эфирном океане и направить его в умеренные широты Венеры. Бури и грозы не страшны аппарату, который предназначен для межпланетных сообщений, ибо он, согласно своей цели, должен быть чрезвычайно прочным. Удалиться с Венеры будет вполне возможно, потому что она вовсе не постоянно закрыта облаками. Целая серия наблюдателей удостоверяют, что они видели пятна постоянной формы, то есть самую поверхность планеты, не задернутую туманной завесой. Солнце там светит ярче, — и быстрее, чем на Земле, понесет небесных странников, так что им не придется поднимать аппарат в верхние слои атмосферы, — обстоятельство, которое могло бы служить серьезной помехой для путешествия. Далее маститый оратор смелыми образами описал великолепие девственной природы молодого, богатого жизненными силами мира, согретого лучами близкого Солнца и полного света и красок.