Какая же судьба ожидает «Победителя пространства» в метеорном потоке? Тысячи мелких и крупных камней моментально разобьют аппарат вдребезги и рассеют его обломки в мировом пространстве, а пассажиры неизбежно погибнут. Поэтому ужас Рогачева, когда он нашел в календаре указание на Персеиды, был вполне понятен. Очевидно какой-то роковой туман заволок глаза всему миру, и никому не пришла в голову мысль об опасности, которой подвергались путешественники.
Но, может быть, еще не поздно, и Рогачев успеет предупредить катастрофу? Астроном, как был, без шапки выбежал на двор и вскочил на первого попавшегося извозчика.
— Пошел на Марсово поле, и хоть лошадь зарежь, но будь там через четверть часа!
С этими словами взволнованный ученый сунул золотой извозчику в руку. Последний, принявший сначала своего странного седока за пьяного, при виде щедрой подачки, без рассуждений начал хлестать кнутом свою клячу.
Рогачев вынул часы и не сводил глаз со стрелок. Ему казалось, что они бегут с невероятной быстротой. О, если бы он мог подобно Иисусу Навину воскликнуть: «Стой, солнце, не движься, луна!» и тем остановить неудержимое течение времени.
От квартиры Рогачева, близ Балтийского вокзала, — до Марсова поля было очень далеко, а лошадь, как назло, попалась отвратительная; тщетно старался кучер разогнать ее; она только мотала головой и хвостом, но не прибавляла ходу. При такой езде не было ни малейшей надежды поспеть вовремя. Астроном с отчаянием перебирал всевозможные планы спасения экспедиции, но ни на одном не мог остановиться.
Между тем они выехали на набережную Фонтанки. До цели было еще очень далеко, а прошло уже пять драгоценных минут. Вдруг Рогачев увидел у подъезда одного дома великолепный автомобиль. Шофер его спокойно дремал, поджидая выхода своих господ. Ученого озарила блестящая идея. Он соскочил с извозчика и, подбежав к мотору, не задумываясь, уселся рядом с шофером; затем, не давая последнему опомниться, сказал скороговоркой:
— Через десять минут мы должны быть на Марсовом поле! От этого зависит судьба экспедиции Имеретинского. Если мы поспеем, я вам обещаю сто рублей; если же вы откажетесь ехать, то… — вместо окончания он вынул из кармана восьмизарядный револьвер.
Испуганный и огорошенный шофер попробовал было протестовать и, заикаясь, промычал:
— Но я не могу…
— Выбирайте! — крикнул Рогачев, одной рукой направляя револьвер на побледневшего шофера и вытаскивая другой бумажник.
Картина была достойна пера Конан-Дойля. К счастью, ее никто не видел. Иначе Рогачева несомненно арестовали бы, и попытка не имела бы никакого успеха. Описанная сцена продолжалась не более минуты. Шофер повернул ручку, и автомобиль с места помчался бешеным ходом.
— Так-то лучше, — облегченно вздохнув, про-говорил астроном, пряча револьвер. — За все несчастные случаи, которые могут произойти при подобной скорости, отвечаю, конечно, я.
Не успел он договорить фразы, как сильный толчок чуть не выбросил его из автомобиля, и одновременно раздался отчаянный визг: мотор раздавил собаку. Несмотря на это, езда со скоростью 80-ти верст в час продолжалась. Рогачев с тревогой смотрел на часы и все торопил невольного помощника. На одном повороте они свалили лоток торговца, на другом зацепили и перевернули извозчичью пролетку. Пострадавшие и городовые им что-то кричали, но они ничего не слышали, или не хотели слышать, так как каждая секунда была дорога. По мере того, как они двигались вперед, набережная Фонтанки становилась оживленнее, и лавировать при такой быстроте, с которой несся тяжелый автомобиль, делалось все труднее. Шофер проявлял чудеса ловкости и изворотливости; рожок гудел без перерыва; прохожие с ужасом отскакивали от безумных автомобилистов, а они все мчались по людной улице, ежеминутно рискуя раздавить кого-нибудь и себе самим сломать шею.
Наконец неизбежное случилось: мотор налетел на компанию пьяных рабочих и двух из них переехал. Бледный и взволнованный шофер хотел остановиться, но Рогачев опять выхватил револьвер и почти безумным голосом крикнул: «Вперед!» По тону его было слышно, что он готов на все, и шофер не посмел ослушаться приказания, подкрепляемого восьмизарядным аргументом. До шести часов оставалось 5 минут, когда мотор подлетел к Аничкину мосту. Это было опасное место, так как тут Фонтанку пересекает многолюдный Невский проспект. Несмотря на угрозы своего беспокойного седока, шофер несколько замедлил ход и миновал перекресток сравнительно благополучно, то есть, свалил с ног только двух человек, в том числе самого блюстителя порядка — городового, и сломал задние колеса какой-то карете. После этого гонка продолжалась с прежней скоростью. До Марсова поля оставалось не более четверти версты, так как они были уже почти у самого Летнего сада, когда машина вдруг перестала работать и автомобиль, промчавшись по инерции несколько десятков сажен, остановился.