Дождь падающих звезд в ночь на 29-е июля был великолепен. Целые тысячи их пролетели по небу, как блестящий фейерверк. Но люди не с восхищением, а с ужасом смотрели на прекрасное зрелище; каждого мучила тяжелая мысль, что может быть именно та падающая звездочка, которой он сейчас любовался, разбила аппарат Имеретинского, погубив четыре молодых жизни.
29-го июля большинство газет вышло с траурной каймой. Гибель первой небесной экспедиции обсуждалась, как установленный факт. Правда, оптимисты указывали на то обстоятельство, что дождь падающих звезд начался лишь в 2 часа ночи; в это время аппарат находился уже далеко от Земли, которая удалялась от него по своей орбите. Однако им справедливо возразили, что поток Персеид имеет очень большое протяжение. Земля встречает его, собственно говоря, еще 28-го июня и пересекает метеориты в течении 42-х дней, до 9-го августа. 25-го июля Земля пройдет только наиболее густое место потока, но уже и раньше она несется среди небесных камней.
В этот день состоялось экстренное собрание клуба «Наука и Прогресс» под председательством Стремоухова, так как Аракчеев заболел нервной горячкой, не выдержав ужасного потрясения. Залы клуба медленно наполнялись, и прогрессисты занимали свои места, разговаривая вполголоса, как будто в доме был покойник. Заседание продолжалось очень недолго; решили ждать хоть каких-нибудь известий, а пока прекратить деятельность клуба на 2–3 месяца.
Через несколько дней весь мир облетело интересное сообщение. В шестидесяти верстах от Петербурга, в одной небольшой деревне, крестьяне нашли какие-то огромные куски материи и металлические балки. Само собой разумеется, что это были аэростаты экспедиции. Когда приехали сельские власти и распутали сеть веревок и оболочку шаров, то на площадке, где стоял «Победитель пространства», нашли крепко привязанный ящик и в нем следующую записку:
«Покидая пределы Земли, шлем прощальный привет родным и друзьям. До сих пор все благополучно. Сейчас окончательно запираемся в вагон с тем, чтобы покинуть его только на Венере. В данную минуту находимся на высоте пяти километров.
Этот небольшой документ воспроизвели дословно все газеты. Но несмотря на весь интерес, он нисколько не увеличивал надежды на спасение путешественников. Ведь когда он был написан, они поднялись сравнительно очень невысоко; а главная опасность угрожала аппарату тогда, когда он окончательно выйдет из земной атмосферы в безвоздушное пространство. Там именно с полной свободой несутся страшные метеорные камни, настоящий поток огромных артиллерийских снарядов.
Вопрос о судьбе экспедиции оставался открытым.
Наступила долгая, томительная неизвестность.
ГЛАВА XI
На пороге бесконечности
Снизу доносились крики возбужденной и радостной толпы, заходящее Солнце приветливо светило, играя на блестящих стенках «Победителя пространства»; люди и природа сочувственно провожали смелую экспедицию.
Но на площадке воздушных шаров, около аппарата, было тихо, и после приказания «руби канаты!» долго никто не нарушал молчания; только Имеретинский промолвил:
— Господа, мы на пороге бесконечности!
С его стороны это не было громкой и пустой фразой, нет, эти слова вырвались у изобретателя невольно и вполне гармонировали с торжественным настроением его спутников.
Да, эти отважные люди, действительно, находились на пороге бесконечности; внизу осталась Земля с ее мелкими будничными заботами и интересами, а впереди над ними лежало широкое эфирное пространство, свободное и безграничное. Еще ни одна человеческая душа не дерзала вступить в его заветные пределы, и вот они первые смело перешли границу, казалось, навеки начертанную перед человечеством.
Однако, несмотря на всю важность и красоту минуты, Флигенфенгер не мог молчать очень долго: потребность двигаться и болтать составляла неотъемлемую часть его природы. Сначала он крепился, не желая нарушать сосредоточенного настроения других, но, наконец, не выдержал и вдруг выпалил:
— Не правда ли, сегодня приятная погода?
Все невольно улыбнулись, но ничего не сказали. Тогда зоолог стал разговаривать с самим собой.
— Надо же мне, однако, водворить на место свои пожитки, которые вызвали такое негодование нашего почтенного астронома.