Но астроном, увлеченный наблюдениями, ничего не видел и не слышал.
Зато Флигенфенгер с любопытством спросил:
— Какой проект?
— Просто-напросто напиться чаю. Мы кончили обедать около половины шестого, а теперь уже десять.
— Ура! — закричал Флигенфенгер. — Наталья Александровна, позвольте вам предложить руку; мы пойдем наверх за посудой, так как все шкафы там.
— Пойдемте, пойдемте; только, пожалуйста, не ударьте меня о потолок.
Молодые люди в буквальном смысле слова вспорхнули на лестницу и стали доставать чашки, стаканы и чайник. Имеретинский пока зажег газовую плиту, и в холодильнике начала собираться вода.
Вдруг он услышал испуганный крик Наташи:
— Карл Карлович, что вы делаете?
Изобретатель подошел к лестнице и посмотрел, что случилось. То, что он увидел, поразило его до последней степени.
Флигенфенгер схватил чайную посуду и швырял ее прямо вниз мимо лестницы. Крик Наташи не остановил его, и зоолог продолжал со смехом кидать посуду. Но тут рассмеялся Имеретинский; он понял, в чем дело: стаканы, блюдечки, чашки не разбивались со звоном, а медленно опускались и осторожно становились на ковер нижней комнаты.
Наташа забыла, что в межпланетном пространстве все предметы почти ничего не весят.
Очнулся и Добровольский от своей работы при виде летающей посуды. Таким образом, вся компания была в сборе. Молодая девушка начала накрывать стол.
— Как единственная представительница угнетенного пола…
Флигенфенгер многозначительно кашлянул.
— Да, да — угнетенного! — наставительно повторила Наташа, — я беру на себя разливание чаев и прочие скучные обязанности, которые взвалили на нас господа мужчины.
Когда нагрелось достаточно воды, молодая хозяйка заварила чай и, строго взглянув на зоолога, сказала:
— Карл Карлович, принесите сверху хлеб, сухари и консервы.
Флигенфенгер низко поклонился.
— Слушаюсь, г-жа «угнетенная».
Наконец, все было готово, и проголодавшиеся путешественники уселись за чайным столом.
— Отсутствие веса, очевидно, не вызывает отсутствия аппетита, — пошутил Имеретинский.
— Даже наоборот, вызывает его, — согласился Флигенфенгер. — А потому, Наталия Александровна, позвольте мне еще стакан чаю.
— Фу, какой жадный! — пробурчал астроном.
— Хотя чай при лунном и звездном свете весьма поэтичен, а все-таки приоткройте, пожалуйста, кто-нибудь занавеску нижнего окна, а то так темно, что я боюсь пролить чай мимо стаканов. Будет светлее, да и свежо стало, пусть солнце нас согреет.
— Прекрасно, кстати я загляну и наверх, я еще не наблюдал из верхнего окна. А чаю Карлу Карловичу все-таки не давайте; он такой толстый, что может лопнуть.
Зоолог немножко обиделся, так как очень не любил, когда говорили про его толщину, и возмущенно ответил:
— Ненавижу я твои глупые шутки, Борис! ты ни в чем не знаешь меры.
— Ах, скажите, пожалуйста, какая важность, — продолжал астроном иронизировать, — затронули его комплекцию! Мир от этого не погибнет.
— Оставьте меня раз навсегда в покое, — вскипел Флигенфенгер. — Я не намерен терпеть ваши дурацкие сарказмы и прошу вас…
— Да я вам даже и отвечать-то не желаю, все равно…
— Ну, и убирайтесь; лучше прекратить глупый спор, и вообще я предпочитаю с вами не разговаривать.
— Господа, ради Бога, — вступилась Наташа, — мы всего четыре часа тому назад уехали, а вы уже решили не разговаривать. Что же будет дальше? Ведь разъехаться вам теперь совершенно невозможно, так не отравляйте нам путешествия.
— Не беспокойтесь, Наталия Александровна, — промолвил изобретатель. — Они будут три раза в день ссориться, но через пять минут опять станут друзьями. Такая канитель идет у них уже лет пятнадцать. С этим придется и нам примириться.
Наташа засмеялась, и даже разгневанный зоолог не мог удержаться от улыбки. Астроном же ничего не сказал и, захватив один из рефракторов, пошел наверх. Остальные продолжали сидеть за столом.
Смелые планы будущего, смех, шутки, ссоры из-за пустяков — каким ненужным и неуместным показалось бы все это путешественникам, если бы они знали, что их ждет через несколько минут, если бы они видели, что впереди, уже близко от аппарата, несется густой поток страшных небесных камней!
ГЛАВА XIII
Неизбежное
Было десять минут одиннадцатого. Добровольский установил трубу у верхнего окна и начал свои наблюдения.
Вскоре к нему присоединилась Наташа; астрономия нравилась ей гораздо больше, чем обязанности хозяйки. Ее живой и пытливый ум постоянно искал знания, и молодая девушка была широко образована для своих лет. Однако она не чувствовала себя склонной к настоящей научной работе, работе специалиста. Она интересовалась астрономией и физикой, но также биологией и геологией; с другой стороны, философские и исторические проблемы волновали ее не менее наук о природе, и она иногда запоем читала книги по самым разнообразным отраслям знания. Но в данное время она жила в небесном пространстве и увлекалась величественной наукой о небе.