— Нет, милая, не сержусь. Но ты должна постараться хорошо себя вести и поменьше драться с окружающими.
— Но у меня болела голова, мамочка. Болела все время, пока мы не пошли домой.
Элейн ничего не ответила. Она подоткнула одеяло, наклонилась и поцеловала Джинкс в щеку.
— Ты грустная из-за тети Сью? — спросила Джинкс, глядя в лицо Элейн.
— Да, милая, я грустная из-за тети Сью.
— Без нее одиноко, правда? Но ничего, мы ее увидим на небе. У Майкла Бута умерла маленькая сестра, и Майкл сказал, что увидит ее на небе. Он сказал, что всегда видишь людей на небе… так что не грусти, мамочка. Когда мы с тобой будем на небе, то снова окажемся все вместе. — Джинкс зевнула и закрыла глаза.
Элейн подошла к двери и выключила свет. Потом медленно спустилась вниз и вымыла посуду. Затем села у огня, глядя на пламя и думая о словах сестры насчет компенсации от Кимона Дьюриса. О том, как заставить его заплатить за ее молчание… Она также подумала о своем желании отомстить. Казалось, оно исчезло после ее отъезда с Крита, но теперь охватило Элейн с новой силой. Сидя в полном одиночестве, девушка чувствовала, как оно растет, подобно переплетениям сорной травы. Она также вспомнила, как Кимон заставил ее пообещать, что она обратится к нему, если ей когда-нибудь понадобится помощь.
Да, она обратится к нему. Жизнь становилась слишком тяжелой, поведение Джинкс добавило проблем. Ведь теперь ей, Элейн, придется найти работу с неполным рабочим днем, чтобы быть дома, когда Джинкс приходит из школы. Элейн и так еле справлялась, а если денег станет еще меньше, то им с Джинкс наверняка придется голодать. Где они станут жить, она тоже не знала. Задолго до конца вечера Элейн твердо решила потребовать от Кимона достаточно денег, чтобы хватило на какое-нибудь жилье для себя с Джинкс.
Глава 8
Отправив письмо, Элейн не без боязни стала ожидать дальнейших событий. Такого человека, как Кимон Дьюрис, не удалось бы запугать ни ей, ни кому-либо другому. Конечно, она не написала прямо о том, что задумала. Напротив, она вежливо попросила встретиться с ней, напомнив об обещании, которого он от нее добился. Но, без сомнения, Элейн выражалась решительно. Он мог прочесть между строк и прекрасно понять, что она не удовольствуется незначительной компенсацией. Может быть, эта тонкая угроза приведет его в такую ярость, что он не обратит внимания на ее письмо. В таком случае Элейн не знала, как действовать дальше, потому что совершенно не собиралась идти на крайности, чтобы получить от него деньги. Но появись он, девушка наверняка повела бы себя корыстно, угрожая судебным преследованием за то, что Кимон ее похитил.
Он приехал в среду сразу после того, как пробило половину второго. Элейн только что вернулась с работы и готовила себе бутерброд на кухне, когда позвонили в парадную дверь. Кто-нибудь из соседей, внезапно нахмурившись, решила она. У нее не было времени на сплетни, потому что надо было убрать спальни. Кроме того, девушка разобрала еще не все тетины вещи. Элейн с сожалением решила, что многие из них придется выбросить. Увидев, что на ступеньках стоит Кимон, она открыла рот от изумления, пытаясь сопоставить даты. Ведь она отправила письмо авиапочтой всего три дня назад. Как же он успел так быстро приехать? Кроме того, как полагала Элейн, если бы он решил приехать и встретиться с ней, ответил бы на ее письмо и сообщил о том, когда его ждать. Она подумала, что ей очень повезло, что мужчина появился в среду днем.
Развеселившись при виде ее изумления, Кимон улыбнулся:
— Понятно, что ты удивлена, Элейн. Пригласишь меня войти?
Она ждала от него совсем иного тона.
— К-конечно. — Все еще не понимая, как он мог приехать так быстро, Элейн распахнула дверь и посторонилась, приглашая его в дом. — Сюда.
К собственному смятению, Элейн обнаружила, что дрожит, и поняла — это потому, что она не успела подготовиться к его визиту. Собиралась долго и много репетировать после того, как он сообщит ей о своем приезде. Теперь же и представления не имела, с чего начать.
— Пожалуйста, садись. — Элейн жестом указала на диван.
Кимон направился к нему, замечая все: потертый ковер и выцветшие занавески, громоздкую викторианскую мебель, настолько ужасную, насколько могла быть мебель того периода. Он сел, глядя на фотографию над головой Элейн — снимок родителей тети Сью с их младшей дочерью, девочкой, которая умерла в ранней юности.