— Он забавный старикан, — ответил Ларри, — и едва ли у него много денег. Надо полагать, он приехал на остров жить на крохотную пенсию.
— Он не будет жить на пенсию у нас, — твердо сказала мама. — Будь добр, не приглашай его больше к нам.
— Я думал, он тебе понравится, — сказал Ларри. — Он объехал весь свет и даже был в Индии. Он может рассказать кучу самых замечательных историй.
— Что касается меня, то он может и дальше разъезжать по свету, — сказала мама. — Истории, которые я пока слышала, на мой взгляд, отнюдь не замечательные.
Капитан Крич, раз обнаружив, как он выражался, нашу «якорную стоянку», зачастил к нам. Обычно он появлялся, мы подметили это, как раз к еде, выкликая: «Эй, на судне! Можно подняться к вам на борт потрепаться?» Поскольку было совершенно очевидно, что он не случайно проходил две с половиной мили через оливковые рощи, чтобы добраться до нас, было трудно отказать ему в возможности «подняться на борт», и мама, бормоча под нос что-то не самое доброе, бросалась на кухню разбавлять суп и нарезать сосиски, дабы капитан Крич мог присоединиться к нам. Он потчевал нас рассказами из своей морской жизни и сыпал названиями мест, где побывал. С его изуродованных губ соблазнительно срывались названия, которые я знал только по картам: Тринкомали, Дарвин и Дурбан, Буэнос-Айрес, Веллингтон и Калькутта, Галапагосские и Сейшельские острова и острова Товарищества. Казалось, нет такого уголка земного шара, куда бы он не добрался. Свои рассказы он уснащал пространными и донельзя вульгарными хоровыми песнями матросов и прибаутками такой биологической изощренности, что, к счастью, мама их не понимала.
Затем настал незабываемый день, когда капитан Крич явился незваным гостем к чаю, в то время как мы принимали местного английского священника с женой — скорее из чувства долга, чем из религиозных соображений. К нашему изумлению, капитан Крич вел себя на диво прилично. Он обменялся со священником мнениями насчет морских змей и высоты приливных волн и объяснил жене священника разницу между долготой и широтой. Его манеры были образцовыми, и мы вполне гордились им, как вдруг, к концу чаепития, жена священника с необыкновенной ловкостью перевела разговор на тему о своих детях. Этот предмет был для нее всепоглощающим; впору было подумать, что она единственная женщина в мире, которой доводилось рожать детей, и к тому же они были зачаты безукоризненно. Угостив нас десятиминутным монологом о невероятной проницательности своего потомства, она на мгновение умолкла, чтобы выпить чаю.
— Я чуток слишком стар, чтобы заводить детей, — сказал капитан Крич.
Жена священника поперхнулась.
— Но, — с удовлетворением продолжал он, — я старался, и это было страх как приятно.
Чаепитие было испорчено.
Вскоре после этого на вилле объявились Дональд и Макс.
— Муттер, — сказал Макс, — мы хотим унейсти вас.
— Прогулка на яхте, — пояснил Дональд. — Изумительная идея. Макса, конечно.
— Прогулка на яхте — куда? — осведомилась мама.
— Вокруг острова, — сказал Макс, раскидывая свои длинные руки во всеохватывающем жесте.
— А я-то думал, вы не умеете управлять яхтой, — сказал Лесли.
— Нет, нет. Мы не будем управляет ей. Ларри будет управляйт, — торжествующе возвестил Макс.
— Ларри? — недоверчиво спросил Лесли. — Да ведь Ларри ничего не смыслит в морском деле.
— О нет, — серьезно сказал Дональд, — о нет. Он по этой части собаку съел. Он брал уроки у капитана Крича. Да и сам капитан будет с нами как член экипажа.
— Ну, в таком случае все ясно, — сказала мама. — Я не поплыву на яхте вместе с этим отвратительным стариком, не говоря уже о том, как опасно плыть на яхте, которой управляет Ларри.
Они всячески пытались уговорить ее, но мама неколебимо стояла на своем. Остальные домашние, включая Теодора, проедут через весь остров и встретятся с ними на берегу бухты, где мы сможем устроить пикник и, если будет тепло, искупаться, — это был максимум того, на что она дала согласие.
Стояло ясное, безоблачное утро, когда мы тронулись в путь, и все говорило за то, что погода будет идеальной и для плавания, и для пикника, но к тому времени, когда мы достигли противоположного берега острова и распаковали все необходимое для пикника, появились приметы того, что нас застигнет сирокко. Мы с Теодором спустились между деревьями к бухте. Море стало холодного, серо-стального цвета, ветер гнал по синему небу вытянутые, словно накрахмаленные облака. На кромке моря вдруг появились три водяных смерча, они скачками продвигались вдоль горизонта, словно огромные извивающиеся шеи каких-то доисторических чудовищ. Колеблясь и наклоняясь, грациозные, как лебеди, они протанцевали вдоль горизонта и исчезли.