Сбор винограда настолько важное событие, что он, естественно, стал порой хождения по гостям, порой пикников и празднеств, порой, когда наливаешь стакан прошлогоднего вина и, размышляя, неторопливо потягиваешь его.
Нас пригласил присутствовать при винной жатве господин Ставродакис, крохотный, весь в добрых морщинах человечек с лицом как у полумертвой от голода черепахи. Он владел виллой и несколькими большими виноградниками в северной части острова. Этот человек жил ради вина, считал, что важнее вина нет ничего на свете, поэтому его приглашение было обставлено со всей торжественностью, подобающей такому случаю, и принято с равной торжественностью нашей семьей. В своем приглашении, написанном четким каллиграфическим почерком и разукрашенном росчерками и завитушками, отчего оно выглядело как кованый железный узор, говорилось: «Прошу Вас, выберите по своему вкусу друзей, которые, по Вашему мнению, могут получить от этого удовольствие».
— Вот и прекрасно, — сказал Ларри. — Говорят, у него лучший винный погреб на Корфу.
— Ну что ж, полагаю, мы можем поехать, если вы хотите, — сказала мама, однако в голосе ее прозвучало сомнение.
— Разумеется, я хочу, — сказал Ларри. — Подумать только, сколько там вина. Знаете что, мы наймем бендзину и устроим пикник.
— Да, да, — оживилась Марго. — У него в поместье замечательный пляж. Мы должны еще поплавать, пока лето не кончилось.
— Можно пригласить Свена, — сказал Ларри. — К тому времени он должен возвратиться. А еще мы можем прихватить Дональда и Макса.
— И Теодора, — сказал Лесли.
— Ларри, милый, — сказала мама, — человек всего лишь приглашает нас посмотреть, как давят виноград или что там еще они с ним делают, и мы просто не можем привезти с собой кучу людей.
— В своем приглашении он говорит, чтобы мы взяли с собой всех, кого хотим, — сказал Ларри.
— Да, но не можем же мы нагрянуть с оравой нахлебников, — сказала мама. — Как этот бедняга прокормит всех нас?
— Ну, это не проблема, — сказал Ларри. — Напиши ему, что мы явимся со своей едой.
— Иными словами, я должна буду сама готовить еду? — спросила мама.
— Глупости, — уклончиво ответил Ларри, — мы просто возьмем с собой несколько отбивных или что-нибудь в этом роде и поджарим их на рашпере над костром.
— Я знаю, что это означает, — сказала мама.
— Ну ты наверняка сможешь как-нибудь это организовать, — сказал Ларри. — В конце концов, как мне кажется, уж это-то дело самое простое.
— Ну что ж, — нехотя сказала мама, — я переговорю утром со Спиро и посмотрю, что тут можно предпринять.
В результате мама написала господину Ставродакису осторожную записку, в которой извещала, что мы с радостью принимаем его приглашение и захватим с собой нескольких друзей. Мы привезем с собой собственную еду и устроим пикник на пляже. Господин Ставродакис ответил еще одним образчиком каллиграфического письма, в котором сообщал, что он совершенно очарован любезностью, с какой мы приняли его приглашение, и заранее предвкушает наш приезд. При этом он добавлял: «Приезжайте, пожалуйста, неодетыми, по-семейному». Эта фраза немало озадачила нас, поскольку он уже много лет был холостяком, но потом мы сообразили, что это был просто дословный перевод с французского.
В конце концов компания составилась. В нее вошли Дональд и Макс, Теодор, Кралевский, Свен, явившийся в самый последний момент из Афин, Спиро и наша семья. В половине седьмого утра мы собрались на провалившихся ступенях лестницы позади королевского дворца в городе, где, приветственно покачиваясь на мелкой ряби, нас поджидала низенькая свежеокрашенная бендзина. Посадка заняла немало времени. Пришлось грузить многочисленные корзины с провизией и вином, кухонную утварь и огромный мамин зонт, без которого она отказывалась путешествовать в летнюю пору. Наконец сияющий Кралевский с поклонами препроводил на борт маму и Марго.