За третьими воротами открывается вид на Храм вечного мира (рис. 4). Перед входом подозрительно посматривают на бредущих к нему посетителей два грозных льва; над головой желтеет своей неопределенностью иероглиф «счастье». Если каждый понимает счастье по-своему, то что предрекает людям эта надпись?
В центральной части храмового комплекса высится Запретный город, обнесенный стеной из черного кирпича, аккуратно размеченного по кладке белыми линиями. На стене — искусно выстроенные маленькие беседки. Внутри запретного города, куда ведет широкая крутая лестница, уставленная по средней линии горшками с белыми цветами, на мраморном постаменте стоит бронзовый храм, тот самый, который называют «Золотым».
Сооружение имеет квадратную форму, длина его сторон — 6,2 м, высота — 6,7 м, общий вес — более 200 т. Столбы, балки, перекрытия, крыша, рамы и косяки дверей, вся находящаяся внутри утварь (курительницы, украшения, статуэтки духов) отлиты из бронзы. Хотя сам дворец невелик и выдержан в очень строгом стиле, он поражает прежде всего искусным литьем, целостностью и законченностью композиции. Недаром он считается самым выдающимся в Китае монументальным произведением из бронзы.
Прочие постройки храма не представляют большого интереса, подобных им можно встретить множество в разных уголках Китая. Приятно, конечно, полюбоваться в разгар зимы розами, благоухающими в цветнике, куда, кстати, почти не заглядывают посетители и где вы в полной мере можете насладиться покоем и уединением, приятно побродить среди что-то тихонько нашептывающих деревьев-великанов, но не стоит забывать, что главные достопримечательности храма — изделия из бронзы.
Во дворе храма можно видеть большой, более 2 м высотой и 14 т весом, колокол, отлитый, как утверждает оставленная на нем надпись, в 1423 г. До 1953 г. колокол находился в юго-западной башне городской стены Куньмина, и, как говорят старожилы, его голос был слышен за 10 км от города. На территорию Золотого дворца он был перенесен в 1978 г.
Здесь же возвышается фигура бронзового животного странных очертаний. Вот уж воистину «то ли буйвол, то ли бык, то ли тур». Чудище не имеет никакого отношения к Золотому храму, кроме материала, из которого оно изготовлено. Его родословная прочно связана с народными верованиями Юньнани.
В стародавние времена шесть рек, на берегах которых расположен Куньмин, часто выходили из берегов и разливались по всей округе, губя посевы в унося тысячи человеческих жизней. Особенно буйствовала Паньлунцзян (Река свернувшегося дракона). Строились дамбы и каналы, укреплялись берега, но все это мало спасало от бедствий. По-42 скольку люди верили, что все беды приносит обитающий в глубинах реки дракон, на рубеже XVIII–XIX вв. для умиротворения его и прочих речных духов на сооруженной вдоль Паньлунцзяна дамбе возвели храм. В одном из его строений, павильоне Умиротворенных волн, установили отпитого из бронзы невиданного зверя, дабы удивить, испугать и утихомирить речное чудище. «Обликом своим оно похоже на буйвола, единственный рог опущен к земле, голова нацелена в воду, ноги напряжены и готовы к бою» — так описывалась скульптура, поставленная на дамбе в начале XIX в. Когда и куда она исчезла, источники умалчивают. В 1864 г. было отлито новое чудище, попавшее в конце концов в Золотой храм и превратившееся в обычный музейный экспонат.
На обратном пути заезжаем в небольшой парк. Обычная картина: водоем, камни, извилистые дорожки… Если бы не буйствовала сиреневым цветом вишня — может, только для этого и привезли нас сюда — от посещения сада не осталось бы никаких впечатлений. Однако здесь случилось со мной одно из весьма памятных и поучительных недоразумений, без которых не обходится жизнь иностранца в Китае. Не так уж трудно попасть в нелепое положение, даже прожив в стране полгода.
В Китае, прежде славившемся своими чайными домиками, отведать этот чудесный, прекрасно утоляющий жажду и снимающий усталость напиток где-нибудь на улице, в парке стало проблемой. Об этом немало писали и центральные и местные газеты. Если учесть, что юньнаньский чай считается по своему качеству одним из лучших в стране, то понятно, почему вывеска «Чайная» над входом в небольшой, оформленный в духе традиционной архитектуры дворик заставила меня ускорить шаги и отказаться от дальнейшего блуждания по аллеям парка. Что может быть лучше и, что уж кривить душой, престижнее чашки жасминового чая в сухом климате юньнаньской зимы?
И здесь меня поджидала ловушка. Чайханщик, если можно его так назвать, удобно устроившийся в застекленной будочке и не балующий свою клиентуру избытком внимания, небрежно подтолкнул ко мне две вложенные одна в одну пиалы. Стараясь не проявить свою полную безграмотность в вопросах чайной церемонии, осматриваюсь в поисках чайника или хотя бы термоса, тут же краем глаза замечаю что-то вроде мусора в одной из чашек и одновременно — фыркающие паром краны над выложенным кафелем умывальником. Когда тебя в течение полугода приучают ходить в столовую с собственной посудой, как практиковалось даже у иностранцев, не говоря уже о китайцах, в Фудани, какую реакцию должна вызвать комбинация «грязная чашка — горячая вода»? И, только расплескав под струей кипятка почти все содержимое, соображаю, что моей жертвой стала насыпанная в пиалу щепотка заварки, а «умывальник» — не что иное, как полуавтоматизированная система подачи горячей воды для чая!
Быстро осматриваюсь… Нет, сидящие за столиками китайцы, кажется, не заметили остолбенения иностранца. Не резон и мне «терять лицо». В таких случаях принято говорить, что «на ошибках учатся», но, честно говоря, опыт этот мне больше не пригодился. С такой рационализацией ни в Юньнани, ни в какой другой провинции больше сталкиваться не приходилось.
А чай, ароматный, свежий, с плавающими поверху лепестками жасмина, был действительно замечателен. Не отказывать же себе в удовольствии даже после такого провала!
Приятные воспоминания оставила первая прогулка по главному проспекту Куньмина — Дунфэнлу (улице Восточного ветра). Плавной дугой пересекает она город с северо-запада на восток. В центре она скована теснотой старой застройки и сохраняет свое древнее название Наньпинлу (Южное прикрытие), а по краям превращается в современный проспект, пусть не столь оживленный, как городские магистрали Пекина, но отличный от узких путаных улочек старых китайских городов. Первое, что бросается в глаза после замусоренного Шанхая и слякотного Гуйлиня, — чистота. Даже как-то непривычно видеть аккуратно выметенные тротуары. Много неханьских лиц, сразу чувствуется многонациональный состав населения провинции вообще и Куньмина в частности.
Юньнань — провинция «инородческая». Территория, где расположен Куньмин, была окончательно включена в состав китайской империи только в 1254 г., а в 1276 г. был создан уезд Куньмин, названный по имени одного из аборигенных племен — предков ицзу. Сам город расположен в центральной части Юньнань-Гуйчжоуского плато на высоте 1894,7 м над уровнем моря, а отсюда — особый воздух, особый климат, особые нравы…
В надежде пополнить свою библиотеку местными изданиями и добыть кое-что из литературы прошлых лет занимаюсь розысками книжных магазинов. Поиски приводят в магазин изопродукции. У входа над самой головой в строгом стиле выполненные портреты Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина; под ними сверкают улыбками окруженные цветами, игрушками и аппетитными яблоками розовощекие карапузы, умными, проницательными глазами смотрят на входящих красногалстучные пионеры. Стены и протянутые над торговым залом веревки сплошь увешаны ярко раскрашенными олеографиями. Чего здесь только не увидишь! Радостные, цветущие зажигательными улыбками девушки, суровые и сосредоточенные бойцы Народно-освободительной армии, ослепляющие блеском своих регалий маршалы КНР на красавцах конях и, конечно, Мао Цзэдун с рабочими, крестьянами, детьми… Но больше всего розовощеких, упитанных, смеющихся детей.