Параллельно Дунфэнлу от здания провинциального музея, построенного в начале 50-х годов по проекту советских архитекторов и очень похожего на центральный павильон ВДНХ, до улицы Чжэнъилу тянется узкая Шуньчэнцзе. На ней вовсю бурлит жизнь городского рынка. Квохчут в бамбуковых клетках выставленные на продажу куры, на массивных крюках развешаны большие куски только что разделанных мясных туш, в продаже разнообразная зелень и фрукты, вплоть до свежих огурцов и помидоров. Хожу в поисках юньнаньского овечьего сыра, того самого, что удалось отведать у «мистера Тана». Наконец набредаю на четверых скромно, но с чувством собственного достоинства стоящих молодых людей. На подносах под чистой тряпицей разложены белые головки сыра. Вкус у него совсем не тот, к которому мы привыкли, очень уж он пресный. Но как деликатес для завтрака он вполне подходит.
Нахожу книжный магазин юньнаньского книжного издательства, ради которого и была предпринята главным образом эта прогулка. Хорошим ориентиром является заброшенная пагода, все подступы к которой перекрыты, и вход, это уж наверняка, заколочен. Никто не может сообщить мне ее название и возраст. Нависшие же над узкой улицей провода и столбы не дают сделать качественный снимок.
Быстрым шагом возвращаюсь в гостиницу, по пути инспектируя книжные и журнальные киоски и понемногу плутая. Но и при этом обратный путь занял не более двадцати пяти минут. Город все же совсем невелик.
Наконец, оставляем приютивший нас на два дня отель и уже через полчаса оказываемся в аэропорту, после чего еще три часа слоняемся в ожидании, даже не имея возможности узнать точное время вылета. Кажется, этого не знает никто. На электронном табло рядом с информацией о рейсах на Шанхай, Гуйян, Гуйлинь обескураживающая надпись: «Сымао: вылет откладывается». Оказывается, все зависит от того, когда возвратится в Куньмин единственный самолет, выполняющий рейсы до Сымао, а когда это будет, нам знать не положено. Махнув на все рукой, устраиваемся под теплым солнцем и сочиняем себе импровизированный обед из консервов и фруктов.
Но вот объявляется посадка, и через строгий контроль безопасности по одному просачиваемся в зал ожидания, а оттуда на улицу, но уже по другую сторону вокзала.
И снова маемся в неведении. Наконец появляется суровая, непреклонного вида дежурная и выстраивает всех пассажиров по номерам мест в салоне на нарисованных на асфальте цифрах. За нами пристраивается группа студентов-арабов из медицинского института.
Летим на АН-24. Трудно, точнее, невозможно определить место его производства, но внутри салон сияет новизной. Стюардесса вручает памятные сувениры: брелок-термометр, календарик, пакетик конфет, после чего исчезает в кабине пилота и не появляется до самой посадки. Нажимаю кнопку вызова бортпроводницы, и она мерцает своим зеленоватым светом вплоть до нашего выхода из самолета. А веселые арабы даже воспользовались служебным микрофоном для проведения маленького концерта на высоте в несколько тысяч метров. И снова никакой реакции.
Весь час, пока самолет находится в воздухе, парим над горами, то веселыми, покрытыми лесом, то безжизненными, а потому угрюмыми и неприветливыми. В узких долинах и’ распадках блестят зеркалами залитые водой рисовые чеки, тонкими нитями извиваются сбегающие с вершин речушки, цепляются за склоны маленькие квадратики крестьянских хижин. И снова горы… горы… горы. Нелегко было добраться в давние времена до этих неблизких районов Юньнани, трудно было держать их под контролем. И чтобы ощутить это, достаточно взглянуть на провинцию с большой высоты.
Конечно, полет на АН-24 особо комфортабельным не назовешь, и, когда самолет пару раз «проваливался» в воздушные ямы, приглушенный вздох прокатывался по всему салону. И хотя погода стояла прекрасная и машина не подвела, но посадка в Сымао была воспринята всеми с большим облегчением.
Слоны, папайя и чудесные зеркала
Сищуан баньны
Аэропорт встречает нас теплом (на сувенирном термометре плюс двадцать два) и стоящим почти у самого трапа микроавтобусом. Наш АН — единственный самолет в порту, и его с радостью приветствует группа иностранцев, также томившаяся в ожидании чуть ли не с самого утра. Уже через несколько минут мы снова трогаемся в путь.
Автобус быстро проскакивает через Сымао (который кажется небольшим городком, но, как и многие другие китайские города, быстро обрастает новыми зданиями), мчится по зеленеющей долине и устремляется в горы. Затяжные подъемы, резкие спуски, крутые повороты, за которыми неожиданно открывается вид на горные долины, залитые водой поля. Наш водитель, как, впрочем, и его коллеги на стремительно проносящихся навстречу машинах, демонстрируют искусство лихой езды и величайшее безрассудство. Не только у меня вдруг замирало сердце, когда, обгоняя очередной медленно ползущий на подъем грузовик, наш автобус вылетал на встречную полосу движения в таких местах, на таких скрытых поворотах, что оставалось только мысленно молить судьбу, чтобы в этот момент навстречу нам не мчался такой же ас горных дорог. Возможно, кто-то из моих слабонервных спутников и спутниц действительно молился в эти минуты, а некоторые сочли за лучшее просто закрыть глаза и вверить себя воле провидения.
Горы, по которым пролегает наш путь, покрыты плотной растительностью. Высокие деревья, густой кустарник, буйные травы. Одним словом — тропики. Лишь отдельные голые деревья напоминают о царящей в Северном полушарии зиме. Разбросанные вдоль дороги деревни кажутся куда более благополучными, чем те, что мы видели в восточной Юньнани. Дома в основном каменные или деревянные, крытые черепицей, а кое-где и шифером. Сверкают в лучах веселого, приветливого солнца оконные стекла. Тянутся от столбов к домам электрические провода. Хозяйственные постройки — какое расточительство! — срублены из дерева и крыты соломой. Непривычно видеть в Китае, где всякая дощечка подлежит учету и использованию, сваленные в беспорядке кучи дров, валяющиеся на обочине бревна.
Сишуан баньна — один из немногих районов страны, где не существует острейшей для всего Китая проблемы нехватки древесины. 36 % территории автономного района покрыты лесами, богатыми зверем, птицей, фруктами, целебными травами и минеральными ресурсами. Не теряем надежды увидеть дикого слона. Говорят, это не так сложно, надо только повнимательнее смотреть по сторонам. Однако нам не везет.
Через пару часов пути останавливаемся размяться и утолить жажду. Небольшое одноэтажное здание, похоже совсем недавно построенное, предназначено специально для кратковременного отдыха таких, как мы, путешественников. Во дворе — невысокая папайя, на вершине которой болтается несколько совсем еще зеленых плодов. Собираясь в тропики, мы с азартом обсуждали процедуру пиршества, которое мы обязательно устроим себе из экзотических фруктов, и плоды дынного дерева занимали в меню едва ли не главное место, и вот теперь наши надежды и мечты начали приобретать вполне осязаемые очертания… И хотя наши компетентные сопровождающие пытаются развеять иллюзии: «Не сезон… плоды созревают лишь летом… и вообще, поесть папайю в Сишуан баньне вам вряд ли удастся», мы сохраняем в душе надежду на чудо.
Последний час пути проходит в темноте. Автобус почти не сбавляет скорости, но опасность под покровом ночи ощущается не так остро. До гостиницы добираемся вконец вымотанные дорогой. На то, чтобы преодолеть 740 км, отделяющие столицу Сишуан баньны, г. Цзинхун, от Куньмина, ушел почти весь день. Но, видимо, в награду за перенесенные муки в качестве десерта на ужин каждый получил по кусочку папайи!
Утром, стоит только выглянуть за дверь, и перед глазами встает прелестная картина. Над головой — синее-синее небо, а в раскинувшемся у подножия холма ущелье все закрыто туманом, из которого выплывают темные контуры гор. И какое многообразие зеленого цвета! Какая тишина и какой покой! Кажется, вдыхая этот теплый, влажный, чуть сладковатый от аромата цветов воздух, постепенно наполняешься неуловимо рассеянным в нем настроением какой-то внутренней светлой радости, легкого веселья, неуемного желания жить, видеть, чувствовать… Трудно передать поразительное обаяние этого раннего утра.