Здесь же, на Юаньтуншань, расположен и провинциальный зоопарк.
И на кривой, узкой, старинной Юаньтунцзе, и на широкой, застроенной четырех-пятиэтажными мрачно-серыми балконистыми коробками Молодежной улице жизнь постепенно переходит от дремотной утренней размеренности к дневной суете. Заполняются товарами длинные ряды зеленых лотков, открываются двери магазинов, звучат первые, еще не очень уверенные голоса торговцев, Большого разнообразия в выборе товаров не обнаружишь, но диапазон их достаточно широк: вельветовые джинсы и матерчатые бусе — дешевые, на мягкой подошве тапочки для повседневной носки; старые журналы, книги, заверенные удостоверением министерства здравоохранения лекарства от болезней почек, печени, желудка и т. д., разложенные на тряпице прямо на асфальте; завернутая в целлофан гипсовая Венера и запакованные кустарным способом в тот же целлофан семечки и сухофрукты; яркие, скорее предназначенные для украшения, чем бесславного прозябания в потертых карманах, носовые платки; детские игрушки и многое, многое другое. Весь этот порой очень неожиданный набор промышленной и кустарной продукции разбавлен свежими фруктами, бутылками или пластиковыми баллончиками цишуй — приторного и не утоляющего жажды напитка, претендующего на родство с апельсиновым соком. Углубился в книгу скучающий без дела дантист. Красочный плакат у его прилавка обещает быстрое и безболезненное пломбирование и удаление зубов. Прохожие, подозрительно поглядывая, обходят уличного эскулапа стороной, но устроившиеся поблизости на маленьких скамеечках мальчишки с вожделением поджидают первую жертву своего кумира.
Часам к одиннадцати поднимается легкий ветерок, и смог понемногу рассеивается. В синем небе пробегают легкие облака.
В назначенное время встречаюсь с Гарвином, Полой, Сюзан и Райан, изучавшими город по другим маршрутам. В нашей программе — заключительный, желательно быстрый обед и закупка «подножного корма» на длинный, трехдневный путь до Шанхая. Не искушая судьбу, пытаемся пообедать в столовой, где получили относительно неплохой ужин в первый день пребывания в Куньмине. На этот раз зал переполнен, и свободные места отыскать удается с большим трудом. Несколько столов оккупированы шумными компаниями, демонстрирующими изрядный аппетит и наличие массы свободного времени. Двухчасовой обеденный перерыв используется ими по прямому назначению.
Несмотря на то что официантка заметила наше появление сразу же, она явно не спешит нас обслужить. Около 30 минут безуспешно пытаемся привлечь ее внимание — случай совершенно нетипичный для обычно очень внимательных к иностранцам китайцев. Вынужденное безделье, однако, дает возможность внимательнее понаблюдать за тем, что творится вокруг, за развеселившейся от обильного пивного возлияния компанией, и за тихими, быстро проглатывающими свой скромный обед и моментально исчезающими рабочими, и за появившимися в зале двумя стариками, давно небритыми, в грязной, засаленной одежде. Впрочем, по одежке в Китае ныне, как говорится, не встречают, но вот их потупленные, униженные и жалкие глаза выдают их с головой. Один из них осторожно, бочком присаживается за опустевший стол и доедает остатки пищи из еще не убранной посуды, другой обходит шумно поглощающих снедь китайцев и, похоже, просит подаяние, но наталкивается на окрик, недовольное ворчание, красноречивый жест и уходит ни с чем. Через некоторое время так же тихо явилась в зале разве что длиной волос отличающаяся от первых нищих пожилая женщина, но и ее попытки получить что-то на пропитание были безуспешны.
Еще через два часа последний раз усаживаемся в уже ставший нам чуть ли не родным автобус и спустя 20 минут бросаем прощальный взгляд на людную привокзальную площадь Куньмина. Ряды наши заметно поредели: в Шанхай возвращаются немногие. Каникулы продолжаются, и кто решил в оставшиеся дни посетить еще одну юньнаньскую жемчужину — Дали, кто направляется в Сычуань, чтобы оттуда спуститься к Шанхаю по Янцзы, кто едет на север, в Сиань, Пекин и холодную Маньчжурию. Оставшиеся размещаются в трех купе.
Три дня до Шанхая стали почти что отдыхом после крайне напряженной программы поездки. Даже обычная бесцеремонность шумящих, гремящих, с раннего утра, а если большая станция — и глубокой ночью, расхаживающих по вагону и беседующих во весь голос пассажиров, клубящийся под потолком сигаретный дым и периодическое отсутствие холодной воды воспринимаются как нормальные и несущественные издержки долгого пути.
Гуйчжоу встречает нас облачным, пасмурным небом и тусклым, грязно-белым туманом, в котором тонут даже близлежащие горы. Проводники по нескольку раз в день подметают и протирают пол, каждый раз выгребая огромные горы мусора и тут же отправляя его за окно.
Плодородная Хунань затянута пеленой дождя, и в вагон пробивается промозглая, холодная сырость. За окнами проплывают голые, раскисшие поля, разбухшие грязные реки, редкие холмы, землистого цвета печальные деревни. Как далеко мы уже от голубой куньминской весны и жаркого неба Сишуан баньны!
Шанхай приветствовал путешественников колючим осенним дождем. Предрассветные улицы рабочего города уже жили своей суетливой жизнью. Спешили на работу закутанные в прозрачные накидки велосипедисты, толпились на автобусных остановках, прикрываясь зонтами от хлещущих наискось струй, темные фигурки, сверкали ярко освещенными проемами дверей маленькие закусочные. В общежитии нас ожидали тепло, горячий душ и письма из дома. Предстояло утрясти впечатления и готовиться к новой поездке.
Глава 2
САМАЯ БЕДНАЯ ПРОВИНЦИЯ В ПОДНЕБЕСНОЙ
И снова в дорогу
Побывать в местах, где не раз полыхало пламя восстаний мяо, хуэй, ицзу, я мечтал давно. Но, собираясь в Китай, не рассчитывал, что эта мечта может стать реальностью. А потом забрезжила надежда, и, составляя программу стажировки, я внес в нее зыбкую идею о таком путешествии. К счастью, стажерам высшей квалификации, а именно такой статус я носил в Фудани, положены командировки с научными целями. Администрация университета не имела возражений, и началась подготовка, довольно длительная и кропотливая. Были вечера над картами, справочниками, расписаниями движения поездов, автобусов, теплоходов. Рождались планы, очень детальные, почти идеальные, в них с точностью до минут стыковались переезды и пересадки, встречи и беседы. Обсуждались финансовые вопросы и кандидатуры сопровождающих лиц, летели письма в юньнаньские, гуйчжоуские и сычуаньские вузы и иностранные отделы народных правительств. Поездка приобретала все более четко выраженные очертания и казалась уже реальностью. К началу апреля все организационные вопросы были практически решены. Официальная часть путешествия была расписана чуть ли не по часам и в своем заключительном варианте включала движение по маршруту: Шанхай — Тунжэнь — Гуйян — Аньшунь — Куньмин — Дали — Куньмин — Эмэй — Чэнду. Дальше… Что будет дальше, я еще не знал и не решался загадывать наперед. Дальнейший расклад зависел от наличия сил, времени и финансовых средств, состояние которых после месячного скитания по Юго-Западу прогнозировать было трудно.
Вечер 16 апреля должен был стать отправной точкой моей одиссеи. За четыре дня до отъезда последовал первый сюрприз: билеты были куплены на утренний поезд. Красиво скроенный график затрещал по всем швам. Рушились сроки, передвигались координаты… Что было делать? И я решил, что лучше всего махнуть на это рукой — пусть все идет как идет.
Сборы не заняли много времени. Компактная картотека книг и статей, отыскать которые в провинциальных библиотеках я имел самые серьезные намерения, представляла весь мой научно-поисковый багаж. Два фотоаппарата и полтора десятка фотопленок виделись надежным средством сохранить в памяти увиденное. На дно небольшой дорожной сумки отправилась пара истоптанных на шанхайских мостовых, истертых педалями велосипеда кроссовок, втиснулись банка растворимого кофе и две жестянки пекинских сосисок, проделавших уже со мной путь из Гуанчжоу. Для человека, отправляющегося в дальнюю дорогу, нелишне иметь с собой хотя бы один гарантированный ужин. Осталось прикрыть все это некоторым количеством сменного белья, растолкать прочие мелкие, но всегда почему-то с трудом умещающиеся в багаж аксессуары, уместить в боковые «карманы» все самое необходимое, и прежде всего жизненно важные принадлежности — толстостенный, прикрытый ярко-красной пластмассовой крышкой дорожный стакан и куайцзы (палочки для еды). Сесть в поезд без собственного столового сервиза из этих двух, предметов (первый из них китайцы зачастую заменяют огромной эмалированной кружкой, в которой попутно хранится полотенце и которая с одинаковым успехом используется как для всех блюд, так и для умывания) может лишь человек, впервые отважившийся на путешествие по Китаю. Джинсы, прочные кожаные ботинки и теплый свитер составили основную часть моего гардероба на весь месяц пути.