Обнаруживаю те же материалы в библиотеке университета, но здесь другая проблема: в целях сохранения ксилографов их запрещено ксерокопировать. А результат один: я остался без интересного материала. Везде свои порядки, может, в чем-то и разумные, но страдает дело.
В университетской столовой столпотворение: преподаватели, студенты, сотрудники… Толкаться не хочется, и я отправляюсь в маленький ресторанчик, облюбованный накануне. Хозяйка его — молодая, грубоватая и не слишком приветливая, но готовит она неплохо.
Не радует приятными известиями Ли Мао. До сих пор не решена проблема с билетами до Шанхая (ему) и до Эмэя (мне). Хорошо хоть у нашего опекуна Ян Динъаня родственники каким-то образом связаны с общественным транспортом, и билеты до Дали достаем без особых хлопот, хотя сейчас, накануне самого популярного в Юньнани праздника, добыть в ту сторону билеты нелегко.
Достигнута договоренность о встрече с преподавателями Института национальностей Юньнани. Сегодня после обеда. Но с кем конкретно? Ли Мао не в курсе, Ян тоже разводит руками. Опять неопределенность. Трудно подготовиться к беседе неизвестно с кем, а в Куньмине все происходит именно так.
К сожалению, день был выбран не самый удачный. Завтра — Первомай, у всех предпраздничный настрой, и в институте нас, кажется, не очень ждали. Не без труда Ян находит декана факультета иностранных языков, а тот, в свою очередь, сотрудника ректората тов. Ху. На историческом факультете уже пустынно. Так что все, что я получаю, — это некоторую информацию об институте. Восемь факультетов, свыше 2 тыс. студентов тридцати национальностей. Впечатляет! Вуз готовит национальные кадры для Юньнани и некоторых других провинций: администраторов, учителей, переводчиков, научных работников, журналистов. И готовит, видимо, неплохо.
И все же день не стал для меня потерянным. Не стал благодаря предоставленной тов. Ху возможности побывать в этнографическом музее института. Экспозиция, развернутая в четырех небольших комнатах, скромно называется Выставкой национальной материальной культуры. Действует она с 1981 г., а экспонаты собираются по всей провинции уже более 20 лет. Сегодня в коллекции музея более тысячи предметов материальной культуры всех населяющих Юньнань 25 народностей, но из-за ограниченных площадей часть коллекции хранится в запасниках.
У входа в музей — красочное панно, отображающее мифологию различных национальностей провинции. А дальше — национальные одежды, украшения из серебра и драгоценных камней, музыкальные инструменты, оружие. Прекрасно сохранившиеся с XI–XII вв. доспехи из слоновой кожи, маски и костюмы шаманов, книги с пиктографическими надписями и книги на пальмовых листьях, копии наскальных рисунков… Всего не перечесть. Надо немало времени, чтобы ходить, любоваться, изучать эту со вкусом и умением подобранную экспозицию. Мне хотелось бы побыть здесь подольше, но неудобно было задерживать любезно согласившегося сопровождать нас заведующего выставкой. Ведь завтра праздник.
Озеро у отрогов Цаншань
Сегодня — 1 Мая. Но ни ранним утром, ни в течение дня нет никакого ощущения праздника, какое бывает дома, когда тебя окружают нарядные, веселые люди, кумачовые флаги, цветы, разноцветные шары, улыбающиеся лица, и сама атмосфера кажется насыщенной всеобщим торжеством и подъемом. Несмотря на то что день этот — один из немногих праздничных дней в китайском календаре, для подавляющего числа горожан он — лишь возможность дополнительного отдыха, а для миллионов крестьян — обычные трудовые будни. Как говорят, каждый сам создает себе праздник, но вокруг все такое будничное и заурядное…
Поднимаемся около шести утра, а в половине седьмого у подъезда поджидает университетский «Шанхай» — своеобразный гибрид «Москвича», «Победы» и еще какой-то марки, хотя до автостанции добираться пешком минут пятнадцать. Запоздалая компенсация за встречу.
На автостанции довольно оживленно. Стоит несколько микроавтобусов, «хлебных фургонов», как их называют в Китае. Это своеобразные маршрутные такси на двенадцать пассажиров, только с пробегом в один конец в 415 км. Билет на него стоит на 10 юаней дороже, чем на обычный рейсовый автобус, но выигрыш во времени составляет 4 часа, не говоря уже о комфорте и безопасности.
Единственным путем сообщения Куньмина с Дали по сей день остается древнее Юньнань-Бирманское шоссе, ныне асфальтированное, слегка спрямленное, но в основном остающееся таким же, как и столетия назад. Еще задолго до поездки я был наслышан об опасностях, подстерегающих путешественника по дороге в Дали, главная из которых — водители-лихачи. Говорили о многочисленных авариях, происходящих чуть ли не ежедневно, разбитых грузовиках, перевернутых автобусах, человеческих жертвах. Убедить Ли Мао, что лучше восемь часов в легкой, маневренной «Тоете», чем двенадцать в тяжеловесном, неуклюжем автобусе, не составило большого труда.
Кроме нас в такси едут: молодой китаец с ребенком, трое «соотечественников», кажется, из Гонконга и шестеро туристов-европейцев, переговаривающихся между собой по-французски и долго размещающих свои объемистые рюкзаки в сразу ставшем тесным салоне. Наконец все укладываются, рассаживаются по местам. Пожилой ворчливый водитель еще раз осматривает своих пассажиров и трогает. Вскоре начинается дождь, который с небольшими перерывами идет весь день.
Ландшафт традиционно однообразен: поля и горы, горы и поля. Сначала понемногу спускаемся в долину, затем за небольшим городком Луфэн начинается полоса гор, сперва невысоких, потом вздымающихся все выше и выше, крутых, поросших молодыми деревьями и травой. Их каменистые склоны усеяны круглыми отверстиями пещер. Долгое время узкая лента шоссе петляет среди скал, ныряет в многочисленные туннели, повторяет изгибы пробившей себе русло в межгорном ущелье речушки. На отрезке между Аньнином и Чусюном некоторое время едем вдоль старой железной дороги, построенной еще французами, с конца прошлого века зарившимися на этот богатый минеральными ресурсами кусок китайской территории.
После щедрых на опасности дорог Тунжэни, Аньшуни или юго-западной Юньнани дорога в Дали особых опасений и волнений не вызывает. Да и водитель наш очень аккуратен и выдержан и не позволяет себе необдуманных поступков. Дождь и иностранцы в салоне заставляют его сдерживать свои эмоции. А может, просто характер такой. Но трасса действительно, несмотря на свою кажущуюся заурядность, опасная, в чем убеждаешься довольно скоро. Пока не задремал, убаюканный плавным покачиванием машины и равномерным шумом дождя, насчитал по обеим сторонам дороги семь завалившихся в кюветы машин. Задравший колеса к небу рефрижератор, бензовоз со смятым в гармошку радиатором, в большей или меньшей степени разбитые, покореженные грузовики как бы напоминали проезжающим мимо водителям о превратностях судьбы и коварстве подмоченного дождем асфальта.
Через четыре часа короткая остановка на обед в Чусюне, крупном административном центре центральной Юньнани. Слякотный, весь в огромных лужах двор, замызганное, с обрушившейся штукатуркой здание, пропахшая жареным луком и кислым пивом столовая. Толкотня у раздачи и один только вид пропитанных жиром куайцзы отбивают всю охоту к трапезе. Обходимся своими запасами, разминаем затекшие ноги — и снова на тесное сиденье, снова в дорогу.
Проплывают мимо поля со спелыми колосьями пшеницы, рядом с ними — уже убранное жнивье. Заканчивается сбор весеннего урожая, и одновременно начинается пахота под новые посадки. Впервые вижу в упряжке двух буйволов. Позволить себе такую роскошь могут только зажиточные крестьяне. Край не создает впечатления бедного и неплодородного, скорее наоборот. Хотя и здесь на полях не видно тракторов и основным орудием труда в руках крестьян остается мотыга, но разница с недавно виденным в Гуйчжоу очень велика.