Интересна архитектура стоящих вдоль дороги деревень. Дома с глухими, абсолютно без окон стенами обнесены высокими глинобитными изгородями, так что представляют из себя небольшие усадьбы. Их цвет повторяет собой цвет окружающей земли: местами желтый, местами красный, а кое-где даже зеленоватый. Двухъярусные крыши выстроены уступами, и нижний уступ образует как бы полуоткрытую веранду. Во всем чувствуется основательность и если не достаток, то по крайней мере не нищета.
Несмотря на дождь и праздничный день, на полях много крестьян. Земля требует ухода, и ей безразличны превратности погоды, ей все равно, праздник сегодня или будни. Единственное напоминание о торжественном дне — кое-где попадающиеся на глаза плакаты с лозунгом «Да здравствует 1 Мая!». Правда, если лозунги типа «Да здравствует годовщина образования КНР» или «С Новым годом» обычно висят в течение нескольких месяцев после даты, к которой они приурочены, то первомайским призывам суждено колыхаться на ветру по крайней мере до 1 октября. Так что попробуй определи, что сегодня за день…
Наконец проезжаем Сягуань, когда-то небольшую заставу, прикрывавшую вход в долину Дали, а сегодня крупный административный и экономический центр западной Юньнани, и через двадцать минут достигаем конечной цели нашего путешествия — г. Дали.
Автостанция расположена в его предместьях. Узкая, покрытая лужами и застроенная невзрачными домишками улица как-то не вяжется с образом Дали, нарисованным в моем воображении восторженными рассказами очевидцев, очарованных его красотами. Увернувшись от беззастенчиво попытавшегося окатить нас водой из лужи пополам с грязью грузовика, поворачиваем вместе с улицей направо — и взгляд упирается в мощные бастионы древнего города. Увенчанная квадратными зубцами стена блещет своей неприступностью и совсем не средневековой свежестью. Лишь центральная ее часть с массивными воротами, над которыми возвышается двухъярусная сторожевая башня, украшенная, видимо по случаю праздника, круглыми красными фонариками, носит следы старины. Однако продолжающий на расстоянии трех десятков метров от ворот кирпичную кладку, поросший травой и мелким кустарником земляной-вал заставляет поверить, что перед нами не бутафорская декорация, а отреставрированный и принявший свой изначальный облик въезд в город, века назад оглушавший приближавшихся путников торжественностью и величием.
«Дали» — по-китайски «мрамор». Много столетий назад в окрестных горах начали добывать и использовать для строительства и разнообразных искусных поделок удивительный камень, завоевавший своей красотой и мягкостью серо-голубой расцветки известность по всей стране. Камень дал имя долине, государству, городу.
Долина Дали является в своем роде уникальной. Расположенная на высоте 2 тыс. м над уровнем моря, она протянулась почти на 40 км с юга на север вдоль вздымающихся к западу от нее хребтов Цаншань (Лазоревых гор) — отрогов Юньлинского хребта, являющегося, в свою очередь, предгорьями величественных Гималаев. С 19 вершин Цаншани, редко сбрасывающих с себя серебристо-серую облачную мантию, сбегают 18 быстрых, говорливых и чистых ручьев, которые пересекают неширокую, не более 4 км в поперечнике, долину и вливаются в изумрудные воды оз. Эрхай, мягким шелковым поясом расстилающегося у подножия суровых гор.
Теплый климат, тучные земли, обилие влаги сделали долину Дали естественной сельскохозяйственной житницей всей Юньнани. Она же стала колыбелью народности бай и ее неповторимой культуры. Предки бай жили в долине уже свыше трех тысячелетий назад, в эпоху неолита. Обнаруженные археологами в районе Дали каменные топоры и ножи, изделия из кости, керамика позволяют говорить о районе Дали — Цзяньчуань (район, расположенный к северо-западу от Эрхай) как об одной из двух больших зон Юньнани, где неолитические культуры получили наибольшее развитие (второй такой зоной являются окрестности оз. Дяньчи). И сегодня из миллионного народа бай 80 % проживает в созданном в октябре 1956 г. автономном округе байцзу Дали.
Не менее значимым было на протяжении веков стратегическое значение долины: тот, кто обладал Дали, не только мог контролировать всю западную Юньнань, но и владел ключом к связям со странами Юго-Восточной Азии и Тибетом. Через долину пролегает одна из немногих дорог в Тибет, а Юньнань-Бирманское шоссе огибает Эрхай по южной кромке. Не миновать было оз. Эрхай и одиночному путнику, и купеческому каравану, направлявшемуся в южные страны или оттуда в Срединное государство.
Шли через Дали, неся на устах имя Будды, буддийские паломники и монахи и, очарованные красотой долины, строили на склонах Лазоревых гор монастыри и храмы, кумирни и пагоды. Немного в Китае таких мест, где на небольшой площади было сконцентрировано столь значительное число памятников буддийской культуры. Шли караваны купцов, и постоялые дворы обрастали посадами, стенами и превращались в шумные торгово-ремесленные поселения. Звенело оружие завоевателей — и плодородные земли превращались в поле брани, а на месте цветущих городов зарастало полынью пепелище. Бурной и богатой событиями была история плодородной, а потому заманчивой для многих долины.
Юньнань-Тибетское шоссе, упершись в грозный дорожный знак «Проезд запрещен», сворачивает налево, уводя с собой поток недовольно урчащих машин, а мы пересекаем каменный мостик, перекинутый через один из цаншаньских ручьев, и мимо охраняющих вход гривастых каменных львов ныряем под тяжелые своды городских ворот.
Особо отвлекаться и озираться по сторонам сейчас некогда: надо торопиться обзавестись ночлегом. Наплыв туристов, нацелившихся на праздник «третьей луны», растет с каждым прибывающим автобусом и может обернуться гостиничным кризисом. От автостанции до «Отеля № 2», выделенного для иностранцев, около 950 м. Об этом сообщает выставленная в окошке администратора карта-схема города и долины. Тиражированная на ксероксе рукописная карта содержит все необходимые для туристов пояснения, да к тому же на хорошем английском. Она и становится моим начальным пособием, облегчающим узнавание Дали. Правда, пособия этого, как очень скоро выяснилось, явно недостаточно, чтобы узнать о многом из истории долины, и не раз, не два ругал я себя за пренебрежение предварительной подготовкой к встрече с городом и его достопримечательностями.
Ли Мао воюет с администратором, вознамерившимся вселить нас в многоместный номер. Пожалуй, впервые вариант с фуданьской даньвэй срабатывает с трудом: здесь предпочитают иметь дело с обычными, но расплачивающимися твердой валютой туристами. И лишь красноречие моего провожатого, напористо и живо расписавшего важность и научную значимость моей командировки в Дали, влечет за собой наше водворение в узкий бетонный пенал с окном, выходящим на пыльную улицу Всеобщей любви и видом на пригнувшиеся под грузом тяжелых облаков горы. В комнате с трудом умещаются две разделенные тумбочкой кровати и пара жестких, угловатых и постоянно путающихся под ногами стульев.
Нельзя сказать, что архитекторы и строители этого нового, совсем недавно возведенного в расчете на растущий поток туристов корпуса слишком заботились о комфорте. Умываться приходится в плохо освещенной пристройке, над серыми бетонными стоками, черпая тяжелым ковшом пахучую, отдающую тиной воду из огромных многоведерных чанов и разбавляя ее фыркающим из крана кипятком. Хочешь не хочешь, а приходится воспользоваться извлеченным из-под кровати эмалированным тазиком, на дне которого вызывающе красуется большой красный мак, и умываться так, как делают это китайцы: из тазика, протирая лицо смоченным в воде полотенцем. Смешно и грустно наблюдать за лицами шокированных этой откровенной простотой иностранцев. Да и мне с таким сервисом сталкиваться приходилось нечасто. Теперь понятно, почему и в Шанхае, и в Куньмине знающие люди рекомендовали мне останавливаться в гостинице в Сягуани, а не в Дали.
С открытой террасы третьего этажа открывается вид на три знаменитые пагоды. С возвышающихся над ними гор скатывается грязно-белая пена облаков, бурлит, топорщится над долиной, лишь иногда, на мгновение открывая маленькие, но удивительно синие оконца неба.