А Лазоревые горы сохраняют при этом нахмуренный и угрожающий облик. Их вершины укутаны пеленой свинцовых туч. По ущелью, словно исподтишка подбираясь к благодатной долине, крадется мглистый грязно-серый туман. Карабкающиеся к небу лесистые склоны неодобрительно и сурово смотрят из-под косматых бровей на раскинувшийся у их ног беззаботный и радостный мир. Цаншань — верный и надежный страж Дали, защищающий долину не только от холодных западных ветров, но и от непрошеных гостей. А монахи, строившие храм, не только понимали толк в красоте, но и умело заботились о своей безопасности: подобраться к их обители незамеченными практически невозможно, а уйти из нее в горы, раствориться в чащобах окружающих лесов — минутное дело. В давние смутные времена это была совсем нелишняя предосторожность.
История Ганьтунсы насчитывает целое тысячелетие. Не сосчитать, сколько монахов и буддистов-мирян, стремившихся к буддийским святыням Дали, останавливались на отдых в его гостевых кельях. Одним из самых известных постояльцев храма был опальный минский сановник, литератор и поэт Ян Шэнь (1488–1559), осмелившийся напомнить императору Шицзуну о необходимости блюсти «ритуал и церемонии» — предписанные правителю конфуцианством нравственные принципы — и отправленный за это в ссылку в далекую Юньнань. Очарованный открывающейся от стен Ганьтунсы панорамой, Ян Шэнь надолго обосновался в угловой башне храма, где написал немало наполненных восторгом от красоты Дали стихов.
Шли годы, пролетали столетия. Храм пришел в ветхость и разрушился. Однако сегодня его стены и павильоны сверкают свежей краской: храм восстановлен и реконструкция его завершается. У самого входа и за воротами посетителей встречают скорее странные, чем страшные глиняные фигуры, в которых с трудом угадываются духи-хранители ворот. По ним можно изучать процесс создания подобных скульптур: деревянный каркас, глина пополам с соломой и яркие краски — вот и все, что необходимо умелому мастеру Для создания традиционного образа. В самом храме нет ничего примечательного, разве что огромные, напрочь затеняющие его широкими кронами деревья.
Спуск в деревню тоже непрост и занимает лишь ненамного меньше времени, чем подъем. Седлаем своих «коней» и мчимся, если можно так назвать лихую тряску, по усыпанной галькой и булыжником дороге со скоростью 3 км/час к деревне Сяодуй, в окрестностях которой и захоронен Ду Вэньсю.
Но найти могилу, даже получив необходимые пояснения, не так-то просто. Местные жители, к которым Ли Мао обращается за помощью, лишь недоуменно разводят руками: они ничего не знают ни о Ду Вэньсю, ни о могиле. Наконец, согнувшийся над огородными грядками крестьянин, которого Ли Мао рискует отвлечь от его куда более важных, чем поиски никому не нужной могилы, забот, неопределенно машет рукой: «Кажется, там…» К счастью, он не ошибся, и на пустыре за околицей мы обнаруживаем скромный гранитный четырехугольник, прикрытый сверху обработанной в форме черепичной крыши черной мраморной плитой. Вокруг памятника — чахлая трава и десяток невысоких пальм. На камне лаконичная надпись: «Могила Ду Вэньсю. Родился… Умер…»
Сюда, к деревне Сяодуй, где расположился лагерем Ян Юйкэ, и прибыла декабрьским утром 1872 г. депутация мусульман. По приказу Ян Юйкэ мертвый Ду Вэньсю, как крайне опасный преступник, был казнен, а его тело было брошено на съедение собакам. Ночью самые храбрые из деревенских жителей выкрали и тайно захоронили тело мусульманского вождя. Но надгробие на его могиле было поставлено только после свержения династии Цин, в 1917 г.
От Сяодуй узкими, вьющими среди полей загадочные петли тропинками выбираемся на берег озера. Вблизи оно оказывается отнюдь не таким мирным и кротким, каким казалось со склонов Цаншани. Разбуженная ветром волна накатывает на берег, омывает усыпавшие его ракушки и острые камни. Вода теплая, но грязное илистое дно не вызывает желания искупаться.
Озеро Эрхай — второй из крупнейших юньнаньских водоемов. С юга на север тянется оно параллельно Лазоревым горам более чем на 40 км. Наибольшая его ширина — 7–8 км, а площадь водной поверхности составляет свыше 240 кв. км. Широкое посередине, озеро сужается к южной и северной оконечностям и своей формой напоминает человеческое ухо. Аборигены провинции так его и назвали — Эрхай, что значит «Ухо-море». Более двадцати рек и речушек наполняет его чистой горной водой, а вытекает всего одна — Сиэрхэ.
С берегов Эрхая лучше просматриваются и отроги Лазоревых гор. Сейчас они затянуты тучами, а там, откуда два часа назад мы любовались долиной, висят косматые струи дождя. Над озером же по-прежнему светит яркое солнце, и нет никаких намеков на осадки, хотя, пока мы петляли по полям, шальная тучка слегка окропила пыльную землю редкими каплями.
Цаншаньские облака без преувеличения считаются одной из основных достопримечательностей Дали. Протяженность Лазоревых гор — около 50 км, средняя высота над уровнем моря — 3 тыс. м, самый высокий пик — Малун, у подножия которого мы сегодня побывали, — 4122 м. И почти всегда — облака. Они то клубятся в полнейшем беспорядке по склонам, то укрывают горы алеющей в пурпурном зареве рассвета туманной мантией, то словно белоснежные сказочные звери и птицы носятся по бездонно-синему небу. Причудливые композиции из облаков, периодически — при определенных погодных условиях — складывающиеся на отрогах Цаншани, обрели поэтические названия и обросли легендами и сказаниями. Наиболее известны два из них: Ванфуюнь и Юйдайюнь.
В ясный и абсолютно безоблачный зимний день на пике Юйцзюй, что соседствует с вершиной Малун, появляется серебристо-белое облако, чистое, легкое и по-настоящему прекрасное. Но вот оно из белого становится черным, разрастается вверх и вширь и приобретает знакомые очертания: словно молодая очаровательная женщина в черном платье вглядывается полными слез глазами в глубокие воды Эрхая. Появление «женщины» предвещает сильную бурю.
Ванфуюнь (Ожидающая мужа) — так называют ее жители Дали. Предание гласит, что облако на Юйцзюй — это душа наньчжаоской принцессы Афэн, потерявшей своего возлюбленного и уже много веков пытающейся отыскать его на дне озера.
Давным-давно дочь правителя государства Наньчжао прекрасная Афэн встретила и полюбила жившего у подножия Цаншани молодого охотника Алуна. Юноша, прибегнув к помощи духов гор, похитил принцессу из дворца, и они поселились в горах, на вершине Юйцзюй, чтобы родные Афэн не смогли разрушить их счастье. Однако скоро настала зима, горы покрылись снегом и льдом, стало холодно, и юноша решил спуститься в долину и попросить в монастыре Лоцюань немного одежды для себя и жены. Откуда было ему знать, что коварный монах уже сговорился с правителем Наньчжао. По приказу последнего, прибегнув к магии, он превратил Алуна в раковину и бросил на дно озера. Принцесса, не дождавшись возвращения мужа, умерла от тоски. И вот в образе белого облака ее душа время от времени поднимается на вершину горы и пристально вглядывается в гладь озера, вызывает ветер и волны, чтобы они расплескали воду и дали ей возможность увидеть любимого А когда облако рассеивается, успокаиваются и волны. В таком случае люди говорят, что принцесса увидала Алуна. Но может случиться и так, что вслед за ветром наплывут с гор тяжелые тучи, ударит гром, пойдет сильный дождь. Это значит, что на сей раз Афэн не смогла разглядеть своего мужа и гневается.
Юйдайюнь (Яшмовый пояс) — явление тоже известное, давних пор. Оно считается воплощением прекрасной и кроткой девушки-бай. Видеть Яшмовый пояс можно довольно редко, главным образом в разгар лета. Иногда в ясный погожий день, наступивший после дождя, посередине гор с юга на север протягивается цепочка облаков, придающая им серьезный и торжественный вид. Картина эта появляется неожиданно и столь же неожиданно исчезает.