Шествие продолжается около часа. Вооруженные разнообразной снимающей техникой фотокорреспонденты и туристы, кто по обязанности, а кто — захваченный красочным зрелищем, сначала скромно, «бочком», осторожно, а потом вполне уверенными шагами высыпают на беговую дорожку, на поле ипподрома, балансируют на леерных ограждениях, вертятся под ногами у участников парада. Полицейские, в первые минуты еще пытавшиеся воспрепятствовать этому стихийному порыву зрителей, решили не мешать естественному ходу событий и превратились в рядовых наблюдателей. Сквозь перестук барабанов, переливы флейт, перепевы других неизвестных мне инструментов, сквозь нескончаемый шелест шагов пробиваются назойливое жужжание кинокамер и пощелкивание затворов фотоаппаратов. На одном дыхании отснимаю две кассеты.
Описать этот незабываемый фейерверк красок, музыки, танца, обрушенный на зрителей участниками парада, очень сложно. Как передать ту неуловимую атмосферу праздника, всеобщей эйфории, энтузиазма, которая, казалось, парила над стадионом? Можно, конечно, рассказать, как в плавном, ритмичном танце проходили мимо трибун стройные юноши и грациозные девушки дай из Сишуан баньи, как степенно шествовали, ведя под уздцы своих низкорослых лошадок, деловито нахмуренные тибетцы, можно описать замысловатый танец вроде бы злого, но в то же время игривого и плутоватого с виду дракона, уже много веков преследующего ускользающее солнце, можно говорить о многом-многом другом, но все же, только увидев это зрелище своими глазами, можно понять и почувствовать причину его растущей популярности.
Наконец все участники парада выстраиваются на кочковатом, покрытом редкими кустиками чахлой травы поле. Оказывается, только сейчас и начнется официальная часть, состоящая из пространных выступлений различных должностных и недолжностных лиц. Стройные колонны подуставших от бессмысленного стояния юношей и девушек постепенно расстраиваются, рассыпаются на кучки и кружки Разрумянившиеся от жары и неослабного внимания столь многочисленного контингента бродящих по полю профессиональных и непрофессиональных фотографов девушки позируют им с видимым удовольствием и немалым кокетством.
Состоявшиеся затем конные состязания не показались мне увлекательными и захватывающими и оставили очень неопределенное впечатление. Норовистые низкорослые лошадки с вплетенными в гривы красными бантами, которых с трудом удерживают перед стартом конюхи… Летящие из-под копыт мелкие камни и клубящаяся на дорожке пыль… Гортанные крики наездников… Мальчишка на тонконогом жеребце… Маленький и верткий жокей на неоседланной лошади… Для меня, впервые в жизни попавшего на ипподром, все это и удивительно и непонятно. Силы наездников неравны, победители намного опережают своих соперников. Правда, до финала еще далеко, и встречи сильнейших пройдут, наверное, с большим азартом.
Обедаем в одной из многочисленных, на скорую руку раскинутых на ведущей к рынку улице закусочных, какие всегда, как по мановению волшебной палочки, появляются в местах скопления людей. Нехитрый обед рабочего человека*. чашка вареной говядины и пиала риса. Нельзя утверждать, что он приведет в восторг любителя экзотики или изощренного гурмана, но зато быстро и дешево.
Рядом гудит, колышется морем черноволосых голов ярмарка. Трудно поверить, что несколько дней назад на этом месте был обыкновенный пустырь. Ровными линиями выстроились крытые брезентовыми навесами торговые павильоны, забитые, однако» самыми обыденными товарами. Ожидание увидеть здесь что-то редкое, истинно национальное не оправдалось. Рынок заполонили товары легкой промышленности Юньнани и промышленных центров страны. Кустарные промыслы постепенно угасают, продукция их находит ныне сбыт не на таких вот ярмарках, а в магазинах для иностранцев. Лекарственные травы, коренья, снадобья — вот и все, что мне удалось обнаружить в этот день кроме продукции фабричной промышленности. С одной стороны, досадно, с другой — надо радоваться, что цивилизация все активнее проникает в глубинку и теснит патриархальный уклад жизни.
Какая ярмарка без веселья! Вот и здесь зазывалы у дверей импровизированных балаганов приглашают лицезреть выступления фокусников, заклинателей змей, акробатов; устраивает представление под раскидистым деревом передвижной «обезьяний театр» одного актера. Знакомый сюжет из многочисленных похождений Сунь У куна — царя обезьян. Как всегда, «сцену» окружает плотная стена зрителей. Увидев нацеленный объектив, «ассистент режиссера», он же, видимо, кассир и завхоз, состроив сердитую мину на лице, энергично машет руками: «Не надо фотографировать!»
И все же как-то здесь слишком чинно, официально, казенно. Не видно ни настоящего веселья, ни громкого смеха, ни ликующих лиц. И то, что ярмарка — это чисто экономическое предприятие, и то, что китайцев в не очень далекие годы отучили громко, искренне и прилюдно выражать свои чувства, смеяться и шутить, ощущается. Опять повсюду преобладает сине-зелёный цвет. Ярких костюмов очень немного. Лишь немногочисленные группки нарядно одетых девушек перемещаются между прилавками, приглядываются, прицениваются, игриво посматривают на серьезных и сосредоточенных парней. Торговля еще только начинается, и шуметь ей здесь целую неделю. Может, развернется еще во всю ширь умеющий смеяться и веселиться народ?
К двум часам дня на ярмарке становится немного спокойней: кто вновь спешит на ипподром, где будут продолжены скачки, а кто торопится на спортивную площадку Культурного центра, где вступят в борьбу танцоры и представители команд по различным видам спорта. На развилке Дорог, у торжественной арки в это время появилась темно-зеленая палатка, над которой колышется ярко-красное полотнище с надписью «Комитет охраны здоровья Дали». Четверо молодых людей в сверкающих белизной медицинских халатах, в марлевых повязках, за которыми прячутся смеющиеся глаза — и как тут не смеяться при виде старательно обходящего их стороной людского потока, — словно грозное оружие держат в руках медицинские шприцы. «Любому прививка. против гриппа… Гарантируем высокое качество вашего здоровья», — объявляет самый бойкий и веселый. Но желающих что-то не видно…
На спортивной площадке Культурного центра эстафету состязаний по национальным видам спорта подхватывают арбалетчики. Хотя наша гостиница соседствует с этим сооружением и разделяет нас только невысокая стена, однако приходится дать солидный крюк, чтобы запутанными переходами попасть к месту соревнований, которые, как утверждает вывешенный тут же лозунг, проводятся в рамках Третьей спартакиады Юньнани по национальным видам спорта.
Нелегкое это занятие — стрельба из арбалета. Непросто натянуть тетиву, еще труднее обмануть ветер и попасть маленькой и легкой стрелой в черный силуэт мишени, да еще когда на тебя нацелены десятки объективов. Немногие стрелки могут похвастаться такой удачей.
Одновременно со стрельбой на баскетбольной площадке Разворачиваются состязания танцоров и мастеров ушу. Различные школы, широкий выбор оружия (мечи, шесты, пики, грабли, цепочки), фейерверк приемов демонстрируют любители древнего и доныне очень популярного в стране военного искусства. Сюда бы еще живое, тонизирующее музыкальное сопровождение, и получился бы подлинный спектакль.
Но спектакль был. Его устроил приехавший из маленького уезда Симэн ансамбль танца народности ва. Два его танца, исполненные под аккомпанемент подлинно народных, из глубины веков пришедших инструментов — звонких гонгов и тарелок и огромных, изготовленных из пустотелых древесных стволов гулких барабанов, — были столь страстными, зажигательными и эмоциональными (рис. 12, 13), что до этого скупые на аплодисменты зрители разразились настоящей овацией. А зрителей, несмотря на жару, довольно много, они заполнили обе трибуны, плотной стеной окружают площадку, толпятся на открытых галереях библиотеки и гостиницы. Кроме ва в этот день выступали дайцзу из Сишуан баньны, показавшие плавный, мягкий и пластичный танец под ритмичный перестук украшенных длинными метелками, словно распушившие хвосты павлины, деревянных барабанов; весело отплясывали представители сани (рис. 14) — одной из ветвей ицзу, самого большого из аборигенных народов Юньнани.