Внутреннее убранство павильона не менее самобытно. В центре под высоким расписным куполом на лотосовом троне восседает бронзовый Самантабхадра. Сам трон покоится на спине одетого в богатую сбрую белого слона, стоящего на четырех лотосовых подставках и опершегося на пол изящно изогнутым хоботом. Даже этому сказочному животному, отличающемуся от своих собратьев наличием шести острых, словно отточенные шпаги, бивней, нелегко нести свою ношу: ее общий вес составляет 62 т. Высота скульптуры — 7,3 м, возраст — свыше тысячи лет. Местные умельцы отлили ее в 980 г.
В зале царит полумрак; света, проникающего через открытые двери и небольшие окна, не хватает, чтобы в достаточной мере осветить купол и углы, поэтому изучить прочие его реликвии непросто. Во всех четырех стенах сделаны специальные ниши, где стоят отлитые из железа изваяния будд; выше их по периметру здания в шесть ярусов расположились еще 307 маленьких будд, подобострастно взирающих на величественного и невозмутимого Пусяня. «Тысячи будд восхваляют Самантабхадру» — так называется эта композиция.
Из прочих культовых реликвий в зале хранится «зуб Будды», а также древние скульптуры будды Гаутамы, Майтрейи, Гуаньинь.
Храм утопает в зелени, располагает к отдыху и покою, радует глаз прекрасным пейзажем. Справа от него, словно ростки молодого бамбука, торчат стройные остроконечные пики. Их так и называют — Вершины каменных ростков бамбука. А дальше, в конце глубокой лощины спрятался омут Черного дракона (Хэйлунтань). У этого водоема занималась самосозерцанием в соответствии с буддийской доктриной героиня популярного средневекового романа «Повествование о белой змейке» Сяо Хэй.
За Ваньняньсы избираю неверное направление и, вместо того чтобы прямо спуститься к автостанции, попадаю к храму Белого дракона, тоже древнему, построенному в период Мин и реконструированному в цинское время. Местные жители рассказывают, что раньше здесь была пещера, в которой готовила пилюли бессмертия другая героиня «Повествования о белой змейке» — Бай Нян.
Узкая, утопающая в тени тропинка ведет к последнему на моем пути Павильону изящных звуков (Цинъиньгэ). Дорога пролегает через рощу, именуемую Лесом добродетелей. По преданию, во времена минской династии благочестивый монах Хун Цзи, то ли замаливая грехи, то ли надеясь достичь таким образом бессмертия, высадил здесь 69 777 саженцев наньму, одновременно прочитав столько же сутр и отбив соответствующее количество поклонов будде. Сегодня сохранилось всего несколько дюжин этих пышнолистных, раскидистых деревьев, но они надежно укрывают путников от жаркого солнца.
И вот наконец Цинъиньгэ, одно из самых знаменитых мест на Эмэйшань. Стоит павильон на склоне горы Нюсинь — Бычье сердце. По западному ее отрогу сбегает быстрый и прозрачный ручей Черного дракона, по восточному — ручей Белого дракона. Метрах в 30–40 ниже павильона, легкие, ажурные строения которого затенены кронами окружающих его деревьев, ручьи сливаются в один бурный, пенящийся поток. Журчание ручьев, шум бьющейся о камни воды смешиваются с нежным шорохом листьев и долетают до павильона мелодичной, сладкозвучной музыкой. Два легких арочных мостика ведут к большому камню, разделяющему ручьи. Его называют Клювом феникса, ибо по своей форме он похож на погрузившуюся в воду мифическую птицу. На краю камня парит над водой легкая беседка Бычье сердце, а немного выше, по лестнице вверх — Павильон двух летящих мостов, изящное двухэтажное сооружение под двухъярусной крышей, не имеющее стен и словно парящее над землей. А в месте слияния двух драконовых ручьев лежит, стоически сдерживая напор бурлящего потока, большой, блестящий от воды и обрамленный кружевами пены камень, конфигурацией своей похожий на сердце быка.
Пейзаж очень милый, но, к сожалению, весьма захламленный, как и весь путь от вершины до подножия Эмэйшань: бумага, целлофан, пластиковые бутылки из-под цишуй, консервные банки. Вот она — обратная сторона цивилизации.
В половине третьего оказываюсь на автостанции в Лянхэкоу. Миллион желающих уехать и минимум транспорта. С трудом удается уговорить кассира продать билет на ближайший автобус. Номер билета — 85 — говорит сам за себя. Успеваю выпить чашку ароматного жасминового чая в расположенной тут же чайной и, энергично выдохнув и работая локтями, втискиваюсь в переполненный салон, где повисаю на чьих-то плечах и таким образом доезжаю до гостиницы, т. е. возвращаюсь туда, откуда накануне начал свой путь. Последние 15 км были покрыты, можно сказать, с относительным комфортом.
В иностранный отдел народного правительства Эмэя приезжаю на 40 минут позже, чем договаривались. Моей вины в этом нет: просто автобус, на который я заранее купил билет, ушел на 5 минут раньше положенного, а следующий — через полчаса — вообще не пришел. Рабочий день уже закончился, и я ни на что не надеюсь. Тем приятнее было увидеть, что меня ждут. Ли Вэй угощает чаем и ючжаба — сладкими лепешками из рисовой муки собственного приготовления. Однако главный подарок — неопубликованная статья о восстании Ли Юнхэ и Лань Чаодина, которую мне вручают до завтра. Пожалуй, здесь для меня сделали даже больше, чем могли.
Утром душно и завораживающе тихо, если не считать легкого посвиста, треньканья и другого мелодичного шума, издаваемого заполнившей траву и кустарник живностью. Небо низкое и белесое. Эмэйшань затянуты мутной, молочного цвета дымкой.
До автобуса еще два часа, и я отправляюсь в Баогосы — Храм служения государству. Обычно с него начинают знакомство с достопримечательностями Эмэй, а у меня вот получилось все наоборот.
Утопающий в зелени стройных кипарисов и раскидистых наньму, Баогосы раскинулся на склоне довольно крутого холма. Четыре его главных зала — Майтрейи, Великого героя (как образно величали будду Шакьямуни), Семи будд и Библиотека буддийских сутр — стоят один выше другого, соединенными высокими лестницами. Построен храм в конце XVI в., расширен и обновлен в ХVII в., и, как говорят, сам император Канси (1662–1723), знаменитый правитель Цинской империи, которого некоторые китаеведы на Западе сравнивают с Петром I и Людовиком XIV, дал храму его нынешнее имя и собственноручно начертал его на укрепленной ныне над каменными воротами деревянной доске. Из исторических реликвий в храме хранится изготовленная в 1415 г. фарфоровая скульптура Будды высотой 2,4 м. Оригинально смотрятся странный по форме кусок дерева, возвышающийся на постаменте перед залом Семи будд, и особенно начертанные по обеим сторонам от входа в павильоны «парные надписи». Если раньше в них содержались различные богоугодные мысли и сентенции, то ныне тексты куда прозаичней: они призывают не сорить, не нарушать общественный порядок, не фотографировать. Новый стиль древних дуйлянь, порожденный туристическим бумом 80-х годов.
Выставка картин и каллиграфии, воспевающих пейзажи Эмэйшань и доступных для покупки, также органически вписывается в композицию храмового комплекса, а вот электрифицированная карта туристических маршрутов на стене древнего здания серьезно его нарушает.
Есть в храме и небольшой цветник, наполняющий все вокруг тонким ароматом. Неудивительно, что в окрестностях Баогосы водится до 200 видов бабочек, среди которых встречаются очень редкие.
В километре к западу от Баогосы за плотной, густой стеной наньму прячется Монастырь затаившегося тигра — Фухусы. В сунское время он именовался Храмом священного дракона, но впоследствии то ли из-за водившихся в округе тигров, не отказывавших себе в удовольствии позавтракать неосторожным монахом, то ли в честь соседствующей с храмом горы, схожей по виду с затаившимся в засаде царем джунглей, получил свое нынешнее название.