По улицам движутся белые тени. Длинный белый саван скрывает лицо и всю фигуру. Женщины идут по двое, по трое, редко в одиночку. Они жмутся к стенкам, в лавчонках забираются в дальний уголок. С ними нельзя заговорить. Женщина никогда не ответит на вопрос, как пройти по городу, где находится базар или полиция. Обращаясь к ней с вопросом, вы наносите ей оскорбление, особенно если вы иностранец, иноверец.
В домах местных чиновников мы никогда не видели женщин, не слышали даже их голосов. Для них отведены особые комнаты, куда не может войти ни один посторонний мужчина. Женщина спрятана от мира за стенами или под паранджой. Снять паранджу немыслимо. Такую женщину толпа может безнаказанно закидать камнями, а родственники убить.
Внутри рынка под высокими куполами расположены хаузы — бассейны. Прохладно и темно, через маленькие окошки в толстых стенах едва проникают лучи света. В большом хаузе четырнадцать каменных ступеней. Каждая ступень сорок — сорок пять сантиметров, значит глубина тут в три человеческих роста — больше шести метров. В хаузах вода отстаивается, она всегда прозрачная, прохладная и ее берут для питья.
Главная улица пересекает Герат с запада на восток. В сущности это широкий бульвар, вдоль которого высажены тысячи кустов роз. Много жилых домов европейского типа, чаще всего одноэтажных, и все они окружены садом и возле каждого цветник.
Центральная, торговая часть сравнительно мало озеленена, но в нескольких местах лет тридцать назад были насажены деревья, и теперь там уже образовались тенистые аллеи. А на огромной круглой площади скоро будет разбит Баг-умуми — Сад для всех.
За городом, на склонах гор, департамент земледелия устроил большой парк для отдыха, тоже доступный всем. Сверху вниз спускаются аллеи темно-синих сосен, а между ними ниспадают террасами дорожки и цветники. В парке ресторан, залы для игр, музыкальных концертов, отдыха. Отсюда великолепно виден город во всей своей необычайной прелести.
Местный агроном пригласил нас в этот парк и после прогулки угощал восточными сладостями: фисташки и грецкие орехи, обжаренные в сахаре и в меде, чильгуза — орешки сосны Pinus Richteriana, множество сортов кишмиша и сабзы, персики свежие и сушеные, несколько сортов халвы и конфет. А из напитков — гранатовый сок.
В стороне от базара, посреди новых домов, за молодой сосновой аллеей лежат кучи кирпича и глины. Это остатки древней крепости, развалины дворцов, храмов. Сохранилась старая мечеть. Купол ее ясен и чист, как небо после грозы, рядом минары — минареты. Когда-то на них забирались муэдзины и призывали к молитве правоверных.
Минары высятся над городом, откуда ни глянь. Кажется, что они выше гор. Как маяки в море, они служили ориентирами для караванов, со всех сторон стекавшихся в древний город. И хотя верхушки иных уже обрушились, все же высота минаретов достигает ста двадцати метров. Изразцовая мозаика во многих местах обсыпалась, особенно с северо-западной стороны (где сильнее ее портят дожди), но там, где она осталась, поражаешься необычайной красоте рисунка и свежести красок.
Минареты стоят по многу сотен лет, почти тысячелетие. Время коснулось все же и их, они обветшали. Их было много, а сейчас осталось только семь. Уже нельзя подняться наверх, обрушились ступени. Некоторые минареты даже накренились, кажется, что они падают. Но нет! Стоят! Вечные свидетели…
На юге Афганистана на высоте 700 —1200 метров раскинулись равнины. Местами их пересекают скалистые гряды коротких низких хребтиков. Подножия усеяны щебнем. Щебень и галька устилают и равнины. На крайнем юге — солончаки, соленые озера и пески. От холодных и влажных ветров равнинный юг защищен горными хребтами. Гиндукуш, Кухе-Баба, Сафедкох. Здесь сухо и тепло, почти не бывает морозов. Люди не знают, что такое лед. Зимой снег лежит только ночью, днем его быстро съедает солнце.
Но воды мало, очень мало. Чтобы напоить поля, под землей проводят траншеи и через небольшие промежутки роют колодцы. В них спускаются, когда нужно очистить подземный канал. Это кяризы. Точным их индикатором служат цепочки холмиков выброшенной земли и камней на едва приметной покатости щебнистой пустыни. Реки наполняются водой только весной, а остальное время года они мелеют, разбиваются на отдельные плёсы, вода солонеет. На десятки, сотни километров простираются безлюдные пустыни. Щебень, галька, песок, полынь, колючий астрагал. Ветер. Только маленькими островками у предгорий, где легче поймать воду из рек, приютились оазисы Сабзевар, Фарах, Гиришк.