Дверь открылась, оторвав его от составления этой программы. Он посмотрел на приближающуюся к нему Веронику, улыбнулся ей, но она опустила глаза и быстро сказала:
— Здравствуйте, Боб.
Боб улыбнулся еще шире, продолжая бесстыдно рассматривать молодую женщину. Он знал, что она не может это не почувствовать, и был с ней в высшей степени любезен именно для того, чтобы заставить ее мучиться угрызениями совести.
— Я пришла за газетами, — сказала Вероника, — но я вижу, вы еще читаете их...
— Нет, нет, я их прочитал. Берите. Крис проснулась?
— Давно. Она позавтракала и приняла ванну. Она вас просит зайти к ней перед уходом.
— С радостью. Правда, у меня срочная встреча...
Она посмотрела на него своим характерным для нее быстрым взглядом исподлобья. Он повторил с нажимом:
— Очень срочная, но не раньше одиннадцати часов.
Вероника тщательно сложила в стопку газеты. Он спросил:
— Как себя чувствует Кристина? Как ее на строение?
— Прекрасно, как всегда. Она очень хорошо выспалась и чувствует себя в форме. Я ей сказала, что погода хорошая.
Он отвернулся и посмотрел через окно на мелкий дождь, капающий на символический сад. Потом заметил:
— В Париже достаточно маленького садика, чтобы почувствовать себя в другом месте, правда?
— Пожалуй.
Он окинул ее быстрым взглядом. Почему это она считает необходимым овеваться и причесываться так безвкусно? Ей всего двадцать шесть лет, а она выглядит как старушка. Видимо, полагает, что обязанности компаньонки требуют от нее этого маскарада.
Прошлым летом он видел Веронику на пляже, и ее внезапно обнаженное тело показалось ему притягательным. Она почувствовала тогда его взгляды. С тех пор она стала его избегать. Дура. Уж не вообразила ли она, что он мог бы заняться с ней любовью в собственном доме собственной жены? За кого она его принимает? Он встал.
— Пойду поцелую Крис.
Она посмотрела вслед этому высокому малому с грациозной кошачьей походкой. Потом, зажав газеты под мышкой, она поставила на поднос чашку, блюдце и салфетку.
Прежде чем войти в комнату жены, Боб машинально поправил узел галстука, провел рукой по коротким волосам, как если бы Кристина могла его видеть.
Он постучал, открыл дверь и вошел в комнату, раздвинув занавес бисерных нитей, прикрепленный к дверной раме. Бисеринки из самшита звякнули, оповещая о его приходе.
— Здравствуй, дорогая.
— Здравствуй, Боб.
Кристина уверенным движением выключила приемник, стоящий перед ней. Она знала с точностью до миллиметра размещение всех предметов в доме. Видя, как она передвигается, ничем не отличаясь от других, непредупрежденный человек не поверил бы, что она абсолютно слепа.
Боб в два шага пересек полосу пола, который зазвенел под его ногами, затем ступил на полоску паласа, дошел до полосы, выложенной плиткой, где его шаги звучали по-другому, подошел совсем близко к креслу Кристины, которая поднялась при его приближении.
Во всех комнатах дома пол был сделан подобным образом, так, чтобы Кристина могла всегда точно знать, где находятся она и другие. Она оказалась в объятиях своего мужа. Они нежно поцеловались.
— Посиди со мной на кровати.
Он не стал подводить ее за руку, зная, что она терпеть не может, когда ее опекают. В течение долгих четырех лет она переучивалась с непоколебимой настойчивостью и теперь зависела от других наименьшим образом.
Она села на край кровати, похлопала по одеялу. Он прижался к ней, обняв ее за плечи. На ней был белый шелковый халат с глубоким вырезом, и он видел ложбинку между ее грудями. Наклонившись к ней, он поцеловал ее в шею, с удовольствием вдыхая аромат ее духов.
— От тебя приятно пахнет.
— Все те же старые духи, пятый номер.
— Следовало бы когда-нибудь поставить памятник Шанель. Ее пятый номер сделал для воспроизводства больше, чем назначение пособий для многодетных.
Он поцеловал ее еще раз, чувствуя, как, прижимаясь к нему, она вся затрепетала. Совсем другим голосом она прошептала:
— Дорогой... я тебя ждала этой ночью.
— Я очень поздно вернулся и не посмел тебя беспокоить.
— Ты хорошо знаешь, что для меня... это не беспокойство.
— К тому же я устал.
Она вздохнула, повернулась к нему, словно его разглядывая. Каждый раз, когда он начинал думать о ее слепоте, он неловко себя чувствовал.
Однако операции не оставили на лице Кристины никакого следа. Гладя на него с очень близкого расстояния, можно было заметить шрам в форме звездочки между глазом и левым ухом. Но большую часть времени его совсем не было видно под искусно наложенным гримом, что входило в обязанности Вероники.
Внезапно дыхание Кристины участилось. Она погладила мускулистую руку Боба через рубашку, потом ее пальцы расстегнули пуговицу и коснулись кожи.
Он чуть было не отпрянул. В темноте еще куда ни шло, но среди бела дня... Он всегда испытывал ужас перед болезнями» физическими недостатками.
С покорной улыбкой Кристина застегнула рубашку.
— Я поняла, не утруждай себя. С кем ты был прошлой ночью? С Виржинией? Каролиной? Или, может быть, с малышкой Клод, у которой глаза как у невинной девочки?
Он резко встал и принялся шагать по комнате, раздражение его нарастало. Через каждые два шага структура пола менялась под его ногами, и это тоже выводило его из себя.