Как помнят читатели, по результатам прошлой экспедиции «за змеями» мы выдвинули предположение, что «зеленые» и «гребнистые» змеи — самцы и самки одного и того же неизвестного вида. Памятуя о нем, я сказал Илье:
— Ну, если нам еще и про змею с гребешком здесь расскажут, это будет означать, что в зоологии я кое-что смыслю…
И — нарочно не придумаешь! — через час на остановке к нам подошел местный житель в лице мужика лет пятидесяти, с легким запахом алкоголя.
— По рюкзакам вижу, вы не местные. Если не секрет, зачем к нам, в поход?
Несмотря на обычный для сельчанина запашок, абориген оказался вполне здравомыслящим и, забегая вперед, скажу, не произвел и впечатления вруна. Даже не отказался упоминать свое имя — Николай Курилов — в печати, что вообще редкость. А в начале знакомства, узнав о наших интересах, усмехнулся.
— Чтобы в озерах какой-то особый зверь водился — никогда не слышал, хотя всю жизнь здесь живу. Щуки огромные там есть — это да. Я сам двухметровую видел и знаю точно (есть свидетели, рассказывали) — четырехметровые бывают. Такие рыбы запросто могут лодку перевернуть.
Забегая вперед, скажу — аналогичное мнение было ну всех других сельчан, беседовавших с нами, так что я склоняюсь к тому, что уважаемый Корчевский стал жертвой шутников или недоразумения. Даже если бы к настоящему времени его «змеи» в озерах вымерли, но существовали в прошлом — вряд ли бы воспоминания и предания о них не сохранились. Ведь мы беседовали со старожилами весьма почтенного возраста, и у всех вопрос о «водяных чудовищах» вызывал лишь недоумение. Однако разочарования у нас не было, Николай Николаевич продолжал:
— Змею с гребнем я видел единственный раз в жизни года 2–3 назад. Ранее о таких никогда не слышал, как и о летучих. Видел ее в мелколесье, в осиннике. Змея была серо-черная. Гребешок был на хребте, как оперение.
Как обычно, поинтересовался я и камнями-следовиками. Собеседник явно не понял вопрос и решил, что мы интересуемся следами реальных редких животных, ответив так:
— Где Наволок, я видел след босой ноги на грязной дороге. Как человеческая, но шесть пальцев! А знакомый мужик говорил, что кого-то вроде «снежного человека» видел на болотах. Но это в сумерках было, и он ясно не рассмотрел. А еще у нас было в том же районе несколько странных случаев: раз в два-три года пропадали в болотах мужики, каковые уходили в одиночку, например, по ягоды. Потом их находили мертвых, полностью раздетых, причем одежда была свернута или разбросана, но всегда рядом с трупом[14].
На этом мы распрощались — подошел автобус. Сидя в нем, еще находились под впечатлением слышанного и, пытаясь оценить искренность информатора, тщательно вспоминали весь разговор.
— Со «снежными людьми» он ведь таинственные убийства на болотах не связывает? Это может свидетельствовать в его пользу… — рассуждал я.
— А ты считаешь, что людей убивал и раздевал реликтовый гоминоид? — Илье эта версия казалась чересчур смелой.
— По-моему, предполагать наличие в этой глуши маньяка, раз в несколько лет охотящегося на здоровых мужиков, еще более фантастично. Да и обрати внимание на чисто обезьянью повадку — сорвать с человека одежду, чтобы внимательно ее рассмотреть. Как мы, так и наши изделия являются для любопытных приматов чрезвычайно занимательными игрушками, в устройстве которых они, как дети, пытаются разобраться… Подобная любознательность неоднократно описывалась натуралистами, изучавшими человекообразных. Другое дело — не читал ли наш собеседник их статьи?
— Ну, это сомнительно — рассудил Илья. — Все же «Юный натуралист» и даже «Вокруг света» вряд ли пользуются у сельских мужиков популярностью…
Убеждая друга в «обезьяньей» версии, я внутренне сам чувствовал, что что-то в ней не то. Реликтовые гоминоиды встречаются на огромной территории, однако о голых трупах мы слышали только здесь. Чуть позже в этой же поездке мы получим новую информацию, которая позволит выдвинуть более убедительную версию таинственных смертей — об этом в свое время…
Благодаря подобным разговорам «тупое» дорожное время пролетело почти незаметно, и вскоре мы достигли особенно интересовавшей нас Алексеевской волости, объединяющей несколько небольших сел и деревень, живописно раскинутых на холмах среди озер. Автобус к этому моменту почти опустел…
— А до волостного центра он вообще не доходит — нет проходимой для него дороги.