– Можешь не откровенничать, – откликнулся я. – Или продолжай, если тебе станет лучше. А я никому не скажу. Особенно Крису Бишеру.
– Да, я знаю, ты умеешь хранить тайны, – заметил он, посмотрев на мою искусственную руку.
«Уж слишком многие слышали эту историю», – подумал я.
– Все дошло до взрыва вечером в пятницу. – Очевидно, он испытал облегчение, когда смог с кем-то поделиться. – В последнее время Кэйт поздно ложилась в постель. Действительно поздно, в час или два ночи. А мне в половине шестого нужно идти к лошадям, и я обычно укладываюсь в десять, ну, самое позднее, в половине одиннадцатого.
Он допил кофе.
– Поверь моему слову, для любви при таком распорядке остаются не часы, а минуты. Если я пытался расшевелить ее в постели, она поворачивалась на другой бок. Как будто не желала, чтобы я к ней прикасался. И вот в пятницу, в десять вечера я сказал, что хотел бы лечь с нею в постель. А она ответила как-то уклончиво, кажется, собиралась досмотреть программу по телику. Я спросил: «Почему ты теперь такая фригидная? Тебе же нравился секс. Что случилось? Какие у тебя нелады?»
Он сделал паузу и поглядел в окно. Похоже, воспоминание жгло его, словно открытая рана.
– Я подумал, что у нее проблемы со здоровьем. И желал только одного – вернуть ее к прежнему. Но она заявила… Нет, я не в силах забыть эту фразу… – Билл опять осекся. Я сел и стал ждать, увидев, как его глаза наполнились слезами. – Она заявила, что Хью Уокер не считал ее фригидной.
– О…
– Я решил, что она шутит, – продолжил Билл. – Но Кэйт принялась меня провоцировать. Призналась, что он отличный любовник, не то что я, и умеет доставлять женщине удовольствие. Я все еще ей не верил и лег спать. Но не смог заснуть. Она так и не пришла ко мне в ту ночь. Собрала свои вещи, взяла детей и уехала, когда я был на фестивале и готовил жокеев к первому заезду. А вернувшись, застал пустой дом.
Он поднялся и наклонился над раковиной, посмотрев на конюшни.
– Она однажды уходила от меня. – пояснил Билл. – Это третий случай после Рождества, но раньше покидала лишь на ночь. Я хочу, чтобы она была здесь, со мною рядом.
Он остановился и заплакал.
– И потому ты так рассердился в пятницу на Хью? – начал допытываться я, надеясь на продолжение его исповеди.
Билл повернулся и вытер глаза рукавом рубашки.
– Я старался вести себя нормально, не давал волю гневу и отправился на скачки – как-никак это был Челтенхем. Полагал, что Кэйт приедет домой в мое отсутствие. Я и тогда не верил, что она спала с Хью Уокером. Думал, она была не в настроении и решила меня позлить.
– Отчего же ты изменил свое мнение? – негромко осведомился я.
– Я собирался усадить Хью на Подсвечника для первого заезда, когда он повернулся и сообщил: «Мне позвонила Кэйт. Прости, приятель». Я оцепенел. Застыл на месте, не чуя под собой ног. Джульет. ну, ты знаешь мою ассистентку Джульет Бёрнс, пришлось за меня основательно поработать. А я весь заезд пробыл в загоне. – Он сардонически рассмеялся. – Мой первый победитель на фестивале, и я его никогда не увижу. – Его смех мгновенно угас. – И я по-прежнему был там, когда Подсвечник возвратился на площадку для призеров. Не двинулся ни на дюйм. Джульет подошла и отвела меня туда. Словно пробудила к жизни. А потом я как с цепи сорвался. Господи, да я чуть не рехнулся из-за этого ублюдка! Запросто мог бы его убить.
Безумные слова Билла повисли в тишине. Он глядел на меня несколько секунд, но мне почудилось, будто это продлилось гораздо дольше.
Затем он взглянул на свои руки.
– Когда я услышал, что он мертв, то обрадовался. Но теперь ты твердо знаешь, что я этого не хотел.
«Однако Хью погиб», – подумал я. И спросил:
– А кто мог желать ему смерти?
– Понятия не имею. По-моему, он всем нравился. Вероятно, в него выстрелила какая-то ревнивая психопатка.
Вряд ли, усомнился я. Уж слишком это было профессионально, слишком точно.
– Он побеждал или проигрывал по заказу? – поинтересовался я.
Билл поспешно поднял голову.
– Мои лошади всегда стараются побеждать! – гордо произнес он, но его фраза прозвучала как-то неубедительно.
– Да брось ты, Билл, – усмехнулся я. – Скажи мне правду. Хью и ты когда-нибудь договаривались о результатах скачек?
– Подсвечника отобрали для первого заезда – показать, на что он способен. И рассчитывали на его победу. если ему все удастся.