– Кто-нибудь из твоих сегодня побежит? – поинтересовался я.
– Подсвечник в первом заезде и Лидед Лайт – в пятом. Но я бы не рискнул сделать ставку ни на того, ни на другого.
Фраза прозвучала двусмысленно, и я не понял, хотел ли он предупредить меня, что лошади не будут стремиться к победе. Сомнения меня опечалили. Мне очень нравился Билл. Долгие годы мы были хорошими друзьями и соперниками на скачках.
Кажется, он почувствовал, что я пытаюсь заглянуть ему в глаза глубже, чем требуют приличия, и торопливо опустил голову.
– Извини, Сид, – шепнул он мне на ухо, двинувшись в весовую. – Я должен идти и отыскать моего жокея.
Я стоял, наблюдая, как он скрылся за дверью, а затем взял афишу и прочел, кто сегодня его жокей. Хью Уокер. Один из популярных «ремесленников» в нашем виде спорта. Пока что он ни разу не становился жокеем номер один, хотя неизменно входил в десятку лучших в последние восемь или девять лет и неоднократно побеждал в скачках. Сын фермера из Уэльса, он, как говорили, увлекался быстрыми, темпераментными женщинами и скоростными машинами – именно в таком порядке. Я не слышал, чтобы его когда-либо подозревали в использовании блата при выборе лошадей.
Интуиция иногда проделывает со мной странные трюки. Вот и теперь, стоило лишь подумать о Хью Уокере, как в тот же миг она сработала каким-то непостижимым для меня образом, и я увидел, что Хью Уокер движется мне навстречу.
– Хэлло, Хью, – поздоровался я.
– Привет, Сид. Ты получил мое сообщение? – Он показался мне непохожим на прежнего, веселого Хью.
– Нет, – ответил я. – А где ты его оставил?
– На твоем автоответчике. Прошлым вечером.
– По какому номеру ты мне звонил?
– По лондонскому. – Он явно был встревожен.
– Прости. Перед самым фестивалем я остановился у моего тестя в Оксфордшире.
– Не имеет значения. Я не могу здесь говорить. И снова позвоню тебе, чуть позже.
– Воспользуйся моим мобильником, – посоветовал я и назвал ему номер.
Он записал его и побежал в весовую.
Хотя до первого заезда оставалось еще более часа, на террасе рядом с весовой собралась целая толпа, не в последнюю очередь потому, что каждому хотелось очутиться поближе к зданию и уберечься от усилившегося дождя.
Тут была привычная смесь официальных лиц и прессы, пронырливых агентов и телевизионщиков, тренеров и их жокеев, как действующих, так и отставных. Они пересказывали услышанные на неделе сплетни, а поток сальных шуточек не ослабевал ни на минуту. Слухи с пикантными подробностями распространялись, точно азиатский грипп: кто с кем спал, и кого при этом застукала супруга. Разводы просто свирепствовали в скаковом бизнесе.
Я бродил, пробираясь сквозь толпу, прислушивался к разговорам и жадно ловил новости о событиях на «земле скачек».
– Как опозорились они с этим жеребцом Сэндкастлом, – проговорил прямо над моим ухом кто-то, стоявший в группе. – Неужели вы не знаете? Его купили за полмиллиона на торгах в Ньюмаркете в прошлом октябре как годовалого. А вчера утром его нога угодила в кроличью нору и он сломал себе кости у копыта. Да так серьезно, что его пришлось списать.
Я направился дальше.
– Ничтожный жокеишка исхлестал мою лошадь до полусмерти, и всего-то ради третьего места. – Тренер Эндрю Вудвард, крупный мужчина в спортивном пальто, красовался перед маленькой группой. – Проклятый болван сам исключил себя на четыре дня. Я пройдусь хлыстом по его чертовой заднице, если он еще хоть раз посмеет это сделать.
Его фанаты одобрительно захихикали, но я ему поверил. Однажды, застав свою дочь-подростка с помощником жокея в магазине для фуража, он огрел злополучного парнишку по спине и заду снопом соломы, а после выпорол его хлыстом. Рассказывали, что и дочь подверглась такой же порке. Поступок стоил Вудварду обвинительного приговора за жестокость и насилие, но с тех пор его стали уважать.
Он был очень хорошим тренером, однако завоевал репутацию ненавистника всех жокеев. Некоторые приписывали это обычной ревности, ведь он всегда был слишком тяжел для жокея. Я несколько раз ездил для него и успел почувствовать на себе удары плети его языка, когда результаты не соответствовали его ожиданиям. Он не значился в моем списке поздравлении С Рождеством. Я приблизился к ступенькам, ведущим вниз, к парадному рингу, и столкнулся там с человеком, с которым и впрямь хотел пообщаться.
– Сид, старый хрыч! – Падди О'Фитч был моим старым знакомым и тоже отставным жокеем. Невысокий, ниже меня ростом на дюйм-другой. Он являлся истинной ходячей энциклопедией скачек, в особенности стипль-чеза. Падди говорил с сильным белфастским акцентом и увлекался всем ирландским, хотя на самом деле родился в Ливерпуле и получил при крещении ими Гарольд, в честь тогдашнего премьер-министра. Да и его фамилия в паспорте была просто Фитч. Он добавил О', учась в школе. Очевидно, так и не простил своим родителям эмиграцию в Англию, через Ирландское море, всего за две недели до его рождения.