Екатерина Бутцева
По законам царя Хаммурапи
«Если жена человека будет захвачена лежащей с другим мужчиною,
то должно их связать и бросить в воду.
Если хозяин жены сохранит жизнь своей жене,
то и царь сохранит жизнь своего раба.»
Законы царя Хаммурапи ст.129
Когда-то в начале эпох в Вавилоне
Жил-был юноша по имени Тони.
Был он красив, еще безбород,
Но сини глаза и пламенный рот
Своди с ума уж красавиц надменных,
В любви умудренных, супругам неверных.
И часто ему приходилось скрываться,
Чтоб мужу возлюбленной вдруг не попасться.
Иначе закон Хаммурапи гласит:
Если жена человека была
Схвачена лежа с другим,
То брошена в воду она быть должна,
Ну, и, конечно же, с ним.
Есть оговорка, но кто ей следит?
Разве дурак, иль какой инвалид:
Если хозяин прощает жену,
То царь прощает раба своего
И ко дну тогда не идет никто.
Вторую же часть всегда опускали
И бедную женщину к Евфрату все гнали.
А Тони наш был всегда молодец:
Прилежный любовник, прилежный пловец.
Исколесил он так весь Вавилон,
Что тут поделать таков был закон.
Чем занимался он? Спросите вы.
Мастером был и шил сапоги.
Шил он их так, что заглядеться,
Куда б ни попал, найдет себе дельце.
Тони прижился в местечке Куту.
Как-то гулял он один поутру,
И звуки прекрасные его усладили,
То пенье не девушки было, богини.
Оно исходило из сада земного,
Но было небесным каждое слово,
И ноты с словами прилежно сливались,
Как юноша с девушкой переплетались.
Тони к садовнику:
«Что там за дива?
Что за царевна
Поет так красиво?»
«Это хозяйка этого дома,
Она так приветлива, и так мила,
С каждым рабочим лично знакома,
Скажет всякому доброе слово.
А красота у нее неземная:
Глаза как два финика, улыбка – луна,
Волосы, словно, пучина морская,
Только несчастлива с мужем она».
«Муж у нее есть говоришь?»
Юноша наш здесь настроился во́стро,
Помял он уже не один ведь камыш,
Но в данном случае не все было просто.
«Да» – продолжал старец седой –
«Муж у нее тамкар пожилой,
Её за него с малолетства отдали,
Много приданного не обещали,
Зато красива и весела,
Договор свой блюдет – вот и жена».
«Как бы мне познакомиться с ней?»
«Это глупая мысль, ты поверь,
Что-то с тобой я совсем заболтался,
Финики вянут, лоза не растет,
В этом году не покрыть мне свой счет».
«Стой! Но куда ты? Только скажи:
Сапожник не нужен им?» «Я от души
Счастья этой малютке желаю,
Если спасешь ее, тогда я узнаю».
«Да, я смогу, да, я спасу,
Только узнай, старец, прошу!»
На следующий день он был позва́н,
Сапожки сшить той, чей он голос слыхал.
Когда он зашел в дом ее мужа,
Красавицу нашу он там обнаружил:
Волосы-волны лежат на плечах,
Серебро на смуглых ногах и руках,
Очи черны, запястья нежны,
Губы алее ранней зари.
Как же сердечко его застучало,
Он был влюблен. Она восседала
Ровно, спокойно, чуть-чуть горделиво,
Взгляд говорил ее: «Да, я красива».
Тони обедал с хозяином дома,
О том и о сем говорили немного,
Потом попрощались, домой он пошел,
Старец-садовник его там нашел.
Старец.
Вот тебе слово Тамары младой:
Она велела следить за тобой,
И завтра тебя в сад привести,
Чтоб от уныния мог ты спасти.
Старец сказал это так точно
И убежал по делам своим срочно.
Юноша наш же лег на кровать
И о Тамаре начал мечтать.
Он вспоминал ее диво-голос,
Поступь шагов и главы ее волос.
Стопы, что мерил сегодня с утра,
И вздыхал, что нет серебра,
Чтоб одарить ее с ног до главы
И не задумывать этой игры.
Солнце лишь встало, он уже в сад,
С садовником вместе сбирать виноград.
Вот и Тамара со ступенек спустилась,
Каждой птичке она поклонилась,
Каждой травинке сказала привет,
Они шелестели ей лишь в ответ.
Тамара.
Дядюшка милый, иди, отдохни,
Я бы хотела, чтоб мы одни
С юношей милым здесь бы остались
И о заказе посовещались.
Старец ушел, настало молчанье.
Тони.
Я вас недавно услышал случайно,
Вы здесь пели, в этом саду.
Тамара.
Да, я тут часто пою.
Тони.
Но песня ваша очень грустна.
Тамара.
О несчастной любви, о смерти она.
О том, как птичка попала ко льву,
Хотела взлететь, да осталась в плену.
Знаешь отец мой тамкара должник.
Иль женитьба на мне, иль рабский ярлык
Отец мой три года носил,
Милый мой Тони, не было сил,
Не было сил мне смотреть на отца.
Вот продалась, теперь я – жена.