– А зачем тебе лезть в чужую голову, Френки? – искренне удивился я.
– Ну, наверное, незачем, – согласилась девушка. – Зато человек потом умирает в страшных муках.
Мне интересно не было, так как все эти книги я уже сто раз читал в хранилище Даркмура.
Я подивился бедности этой библиотеки, оставив Френки охать и ахать.
Ко входу вела большая мраморная лестница.
Шесть белоснежных колонн поддерживали портик; каждая из них изображала древо познания, обвитое змием. Время от времени он раскрывал рот, и каменное яблоко падало на макушку кому-нибудь из прохожих.
Когда над покойником взметался разъяренный дух, мраморный змей говорил ему:
– Поздравляю с днем Ньютона!
Воскресать, конечно, приходилось за свой счет.
Я вышел и оглянулся по сторонам.
Идти было некуда, смотреть было не на что. Я не хотел мешать Франсуаз, – нечасто ее колбасит любовь к чтению, – потому остановился в раздумье, где бы съесть большое зеленое яблоко.
По лестнице быстро поднимался высокий юноша-демон.
Широкий в плечах, и столь же увесистый в нижних регионах, – он мог стать прекрасной пищей для йети. Да вот, к несчастью, ни одного не оказалось поблизости.
Толстые щеки говорили о том, что парень может написать диссертацию о пончиках и пирожных. Маленькие рожки торчали над соломенным ежиком волос. В его движениях мне показалось что-то знакомое.
– Слышь, мужик, отойди, – сказал он, пытаясь разминуться со мной.
Удивившись фамильярности демона, я шагнул в сторону и стал ждать, что произойдет дальше.
Заглянув в библиотеку, незнакомец стал делать странные знаки, прихлопывая себя по ляжкам и корча жуткие рожи.
Немного поодаль, не подходя к лестнице, стоял седовласый демон.
Высокий, широкоплечий, он носил длинный плащ с капюшоном, – судя по всему, хотел выглядеть незаметно. Но так как погода стояла жаркой, тяжелая шерстяная накидка лишь привлекала к нему внимание.
Парень стал махать демону, тот сделал знак в ответ, словно говоря:
«Понял, понял, подожди».
Они зашли в библиотеку, и я услышал громкие возгласы, какое-то пищание и звук тумаков. Парень вылетел первым, едва не припрыгивая, и крича:
– Я тебя нашел, я тебя нашел!
Франсуаз, вся пунцовая, шагала следом.
Затем следовал седовласый демон, журча:
– Понимаю, Френки, твою тягу к знаниям. И я рад, что первым делом ты пришла сюда, а не на блины к тетушке Артанис.
Остановившись на верхней ступеньке, Франсуаз ввинтилась в мрамор.
Обняла демона, почавкала в щеку, потрепала юношу между толстых рожек, после чего убедительно разыграла сцену: «Пенелопа провожает Одиссея в поход на Трою, а эта сволочь все никак не уходит».
Родственнички намека не поняли.
– Давно ты не приезжала домой, Френки, – продолжал седовласый демон. – Кажется, с праздника Четвертования праведников. Джоуи тогда еще облился ежевичным вареньем, и гхоулы приняли его за мертвеца.
– Да ладно вам, дядюшка, – забубнил тот. – Просто я на солнышке задремал.
Френки в отчаянии посмотрела на меня.
Место родственников в семейном альбоме; но стоит им выбраться оттуда, беды не оберешься. Мир детства не должен встречаться с нами взрослыми, иначе оба рухнут к чертям.
2Любите научную фантастику?
Если да, то наверняка знаете: если путешествуешь во времени (слава клубнике с сахаром, я никогда этого не делал), – нельзя дотрагиваться до своего двойника.
Иначе, как говаривал дядюшка Ау, «будит бида».
В реальной жизни правила те же самые.
Вступив во взрослую жизнь, мы надеваем новый наряд, словно на маскераде; но стоит из прошлого вынырнуть папе с мамой, или доброму дедушке, – как вся эта мишура отправляется на корм гоблинам, и мы вновь ведем себя, как малые дети.
Поэтому так неловко, когда маменька приходит к нам в офис, трогает лоб, говорит: «Деточка, не заболел ли ты?», – и прежде, чем мы успеваем сбежать сквозь мусоропровод, вставляет анальный градусник.
Франсуаз не хотела, чтобы здесь, на мраморной лестнице, столкнулись маленькая домашняя Френки и ловкая, безжалостная убийца, которая живет лишь затем, чтобы вспарывать людям горла.
Ну и ради секса, конечно.
Я не собирался подставлять ее.
Никогда нельзя предавать своих близких в том, что для них действительно важно; иначе не получится ими вертеть.
Поэтому я сделал вид, будто ее не знаю, и стал с интересом читать объявление для студентов. Оно гласило:
Открыт набор добровольцев для пыток.С собой иметь цепи, клещи и кандалы.Испанские сапоги не брать!Последние слова были подчеркнуты трижды.
– Вот ведь сволочи, – бормотал юный студиозус, в больших очках с астигматикой. – Зачем я их тогда покупал?